Юрий АДРИАНОВ. ПАМЯТЬ ДЯТЛОВЫХ ГОР
Записки нижегородского литератора. Продолжение.

Журнал «Вертикаль. ХХI век» № 60, 2019 г.
 
На обложке журнала «Вертикаль. ХХI век» № 11 работа  Ю.А. Адрианова


Дни и ночи спецкафедры


Когда осенью 1957 г., после работы на целине, мы пришли в двухэтажный дом в переулке, возле кинотеатра «Палас», эта студенческая обитель была перенаселена: под ее крышей ютились не только историки и филологи, но и весь биофак со своим обширным музеем, подопытными собаками, которых потрошили будущие ревнители экологии. Размещалась там и военная кафедра. Её населяли полковники, подполковники. Все, конечно, фронтовики. Тогда мужской народишко редко шел на истфак или биофак, поэтому с двух факультетов набрали всего один полувзвод: человек двенадцать. Помню светлый день начала октября, когда подтянутый подполковник вывел нашу юную штатскую сволочь на беговую дорожку стадиона «Динамо»:
— Я подполковник Жиганов. Буду вести ваше военное обучение четыре года!
Началась строевая подготовка. Этот день огорчил меня. Я, оказалось, плохо еще разбирался, где «право», где «лево». И когда раздался резкий крик: «Товарищ студент! Что, все идут не в ногу, а вы один в ногу?!», — сердце похолодело: я понял, что речь идет обо мне! Прав Александр Васильевич Суворов — «в ученьи трудно»!
Через четыре года, на удивление себе же, я стану отличником по строевой подготовке, даже полюблю лихость команды «На руку!». Познаю маленькие хитрости, что перед «артикулами» надо легонечко отвинтить затыльник на прикладе карабина: он будет при упражнениях лихо позвякивать. Молодцевато! Радостно! У нас был специальный «военный день», один в неделю. А наши ненаглядные красавицы-однокурсницы в это время шли в кино или, чтс еще обиднее, пока мы «на фронте», легкомысленно гуляли с настоящими офицериками. Не успели свыкнуться с «армейскими» буднями, как все спецкафедры вузов города, решено было собрать в мотострелковые группы и устроить настоящее сражение за городом возле деревни Ольгино. Ранним утром нам выдали трехлинейные винтовки с трехгранными штыками, загрузили в кузов грузовика пару пулеметов типа «Максим» и повезли по Арзамасскому шоссе за Мызу. Там мы спешились, построились вместе с другими институтами — водным, строительным — во взводные колонны, и двинулись на позиции.
— Веселее, веселее, с песней, — подбадривал Жиганов. — Что-то Турасов нынче грустный!
— Товарищ подполковник! В такое утро не хочется умирать!
Потом грянула песня, и Жиганов тут же незаметно отстал...

Вы послушайте-ка, дети, 
Объявилася на свете — 
Фракция!
Наша партия едина,
До каких же пор терпима —
Фракция.
Затянули волокиту.
Чтобы сбить с поста Никиту.
Фракция!
Не существенно — стар или молод ты: 
Распростились с столицею милой: 
Маленков. Каганович и Молотов 
И примкнувший к ним Шепилов!

...В России начинал ощущаться забытый всеми ветерок свободомыслия, и нам было весело от этого озорства. Народишко наш одет, в основном, как ополченцы, в ватниках, сапогах. Нам приказали спуститься в кювет и залечь. Станковые пулеметы выдвинули вперед. «Генералы» стояли над нами, радуясь воздуху предстоящей битвы. Я оглянулся: они стояли точь-в-точь, как на изображениях 1812 г., сделанных офицерами-рисовальщиками наполеоновской армии — Фабер-дю-Фором или Адамом.
— Товарищи студенты! — громко сообщил начальник нашего сражения. — Сейчас прилетят самолеты и обработают передний край противника. Произойдет тактический атомный взрыв. Затем пойдете в атаку. Там в овраге ваш воображаемый противник. Это курсанты речного училища! Советские люди! Так что осторожно со штыками. А сейчас — штыки примкнуть!
Точно от Богородска прилетело три двухкрылых аэроплана, видимо, из ДОСААФа. Потом взорвалась, подлетев в воздух, какая-то бочка и медленно вырос «ядерный гриб». Взвились ракеты, и бесстрашное студенческое «Ура!» огласило печаль октябрьских холмов. Взяв наперевес «трехлинеечки четырежды проклятые» мы ринулись бегом. С пистолетом «ТТ» впереди всех бежал будущий профессор истории Игорь Оржеховский. Бросали взрывпакеты, жгли дымовые шашки, за спиною холостыми трещали пулеметы «Максим». Мы скатились в неглубокий овраг. Там действительно оказались речники в черных бушлатах. Они сразу сдались: видимо, мерзли с утра. Все обошлось без потерь. Нас отвезли к факультету, где мы сдали винтовки, а наши полковники «усталые, но довольные» вернулись домой.,
Сейчас это все вспоминаешь с улыбкой. Как некое действо. Но учили нас максимально серьезно, и к занятиям на спецкафедре большинство нас относилось свято: ведь мы были дети Великой Отечественной войны, а Дмитрий Иванович Жиганов остался светлым воспоминанием тех лет, на равных с профессорами Орловым, Головиным, Кузьмичевым...
На кафедре, скажем, педагогики было обилие недалеких людей. А вот этот строевой офицер-фронтовик нашел мужской подход, откровенный и чистый, к нашим сердцам. Он по-хорошему нас не жалел: мы в оврагах Малиновой гряды отрабатывали «бой в горах», возле университетского городка на мокром глинистом склоне разыгрывали атаку ночью, зимой он гонял нас возле Ближнего Борисова в пуржистую погоду с полной выкладкой. Как-то во вьюжный день наш взвод понес потерю: пропал без вести рядовой Цирульников.
— Адрианов! — сказал подполковник. — Ты прилично ходишь на лыжах! Поищи-ка своего друга. Он далеко не уйдет!
И точно: только я ворвался на деревенскую улицу, а небо уже воссияло! Увидел мирную сцену: по дороге, вдоль домов, спокойно и не торопясь, идиллически шествовал мой Сашка. И какие-то бабенки сидели у домов. Все бы ничего, но на шее у Цирульникова беспечно, словно подруга-гитара, висел... ручной пулемет. При этих учениях мы порою входили в «населенные пункты». Вид был пестрый: плащи, береты и автоматы Калашникова, которые к концу пятидесятых рассекретили.
— Батюшки, да что это, война что ли? — волновались «мирные жители».
— Да, — говорил неутомимый Валя Турасов — Конечно, война! Уже два дня воюем... с Турцией!
И в учебных классах, на ящиках с песком, где разыгрывали бои, всегда было место шутке. Помню в Горький (редкое дело!) приехала делегация из ГДР во главе с Вальтером Ульбрихтом. Турасов опоздал на занятия минут на десять. Когда он вошел, Жиганов строго спросил: «Студент Турасов, почему опоздали?»
— Товарищ подполковник, — шепотом начал Валя. — Товарищ подполковник, вы знаете последние сведения?
— В чем дело, говорите!
— Товарищ подполковник... в городе немцы!
При новом, нами же отстроенном здании университета, кафедра широко раскинула свои шатры. Во дворе стояли машины-радиостанции, где учились радиофизики. Парк охраняли посменно, всем миром. На дежурство приходили впотьмах. И под прожекторами приходилось ходить в зимние холодные ночи. Правда, давали тулуп. Оружия не давали: ни карабина, ни ножа-штыка, но была солидная палка, которую на всяклй случай таскали в руках. Правда, случались и «ЧП». Когда дежурил какой-то студентик-радиофизик, полковник Новожилов решил проверить посты и бдительность охраны. Он при своей каракулевой папахе и шинели перелез через забор, стоял спиной, и получил удар палкой вдоль хребта. Вот оказия! Студент понял свою ошибку, мысленно попрощался со стипендией и комсомольским билетом. Но бравый полковник скомандовал: «Смирно!», и зычным голосом поблагодарил за службу.
— Служу Советскому Союзу! — ответил школяр!
С Дмитрием Ивановичем Жигановым мы расстались большими друзьями. Сбросились и устроили банкет в ресторане «Волга» на нижнем Базаре. В министерстве нам без последних сборов подмахнули звания младших лейтенантов. В ресторане орали, что «гуляют русские офицеры». И усердно пели куплет из факультетского гимна: 

По заслугам и честь: 
Нас Жиганов водил в вихре боя. 
И стипендия есть, 
Жизнь, ты знаешь, что это такое!

Лет через двадцать, на сборах армейской газеты, когда некоторые на полевых гимнастерках носили погоны подполковников, чаще майоров и капитанов, мои однокашники с любовью вспоминали нашего учителя с военной кафедры, который ненавязчиво, на редкость разумно привил нам уважение к самой мужской профессии — «защищать Родину».
Вот уже и военные билеты мы сдали... и в «нас не нуждаются»... А вспоминаются наши давние добрые дни.
«Вертикаль. XXI век», Выпуск 12-13, 2005 г.