Валерий СДОБНЯКОВ. СТАРИКИ НА ПОМОЙКЕ 
Из книги «Записки истерзанного времени». – Нижний Новгород:
«Вертикаль. ХХI век», 2019 – 224 с.


Я их вижу каждое утро из окна своей квартиры.
На улице темно, холодно, дует промозглый ветер, а они в рванье, в обуви, отдалённо напоминающей сапоги или ботинки, уже заняты привычным для себя делом. Разожгли костёр из всевозможной рухляди для тепла и света, и одни из них роются в мусорных контейнерах, другие у костра рассматривают и отбирают для жизненных нужд  добытые на этой помойке пустые бутылки, остатки пищи, старую одежду…
Ветер треплет языки пламени, прижимает их к земле. Дым туманом стелется вдоль палисадника. Среди чёрного асфальта серым, тусклым отблеском выделяются лужи, превращённые морозом в бесформенные куски грязного льда.
Старики и старухи – бездомные, голодные, оборванные, гибнущие от болезней и алкоголя. Хотим мы того или нет, но это действительность, даже символ теперешней России. По понятным причинам мы все стыдимся этой темы. Сваливаем всё на экономические трудности, безработицу, традиционное национальное пристрастие к водке. Только бы успокоить собственную совесть, отстраниться от всеобщей беды, захлестнувшей город.
Нет, сколько бы ни говорили о «продвижении реформ», сколько бы ни обещали впереди всеобщего достатка и благоденствия – что-то неправильно в нашем государстве, господа! Что-то неладное, безбожное творится в нём.
Всю жизнь, с малолетства работавшие от зари и до зари, без выходных, а зачастую и без праздников, они так и не нашли времени получить образование. У них на это просто не хватило сил. Но эти же самые люди, теперешние старики и старухи, подняли на ноги многочисленных детей, вырастили внуков. И всё – на свои жалкие гроши, экономя на себе, своём здоровье. Отказывая себе в элементарном, старались, чтобы дети их сладко ели, красиво одевались, вольно отдыхали и, если было на то у них желание, получили приличное образование. В собственных квартирах, заработанных тяжелейшим трудом, постепенно освобождали от себя жизненное пространство вновь подрастающему поколению, незаметно перебираясь с кроватей и диванов на раскладушки в кухнях и чуланчиках.
Они своими руками подняли из послевоенных руин страну. Не доедая и не досыпая, выстроили нашу индустрию – бесчисленные заводы и фабрики, порты и вокзалы. А ещё универмаги, жилые дома, рестораны, санатории… Всё то, что сейчас составляет достояние страны, и что мы так лихо приватизировали, при этом обманув и обворовав их.
Известно, аппетит приходит во время еды. И когда общественная, государственная собственность, до того казавшаяся огромной, бескрайней, в считанные месяцы оказалась поделённой, и в новом переделе её могли участвовать только «киты» с солидным капиталом и крепкими связями, имеющие определённое влияние на государственные, правительственные структуры, мелкая сошка набросилась доедать те ещё не разграбленные крохи, что остались в собственности этих стариков в виде квартир, гаражей, земельных участков в черте города.
Могли ли они сопротивляться?
Запуганные, запутанные, растерянные – старики на все заманчивые предложения деловых людей униженно вопрошали, ещё только в человеческой порядочности пытаясь найти себе защиту: «А ты, сынок, меня не обманешь?» Сытый «сынок» отвечал категоричным «нет». Даже обижался на беспочвенные подозрения, чем ещё больше ввергал в смущение несчастных стариков. Но, конечно же, обманывая, выкидывая их, подписавших подсунутые им бумажки, на улицу. Те же, что понедоверчивее и построптивее, частью поплатились за свою собственность жизнью, частью пережили поджоги и побои и в конце концов тоже сдались. Третьих выгнали на улицу собственные дети, осатаневшие от хронического безденежья, плача голодных детей, непомерных государственных поборов за квартиру, транспорт, электроэнергию. От того, что, работая на заводах, месяцами не получают заработной платы. А уволиться с работы, встать на учёт в службу занятости сейчас тоже проблема.
Законодательное собрание Нижегородской области своим постановлением от 3 сентября 1996 года №177 установило следующий порядок выплат пособий по безработице, где «максимальный размер пособий по безработице не должен превышать размер средней месячной платы, складывающейся по районам и городам области. Выплату пособий по безработице гражданам, уволенным по собственному желанию, производить по истечении двух месяцев со дня их регистрации в службе занятости населения.»
Опять кабала. Работай на заводе бесплатно (сокращать тебя не будут, кто же откажется от дармовой рабочей силы, которой и зарплату-то можно начислять по минимуму), потому что здесь тебя хотя бы тешат обещанием когда-то заплатить, изредка подкидывают крохотные авансы. Если же уволишься в поисках лучшей доли, то обречёшь себя и свою семью на верную голодную смерть.
И в такое положение людей труда ставят депутаты, которые на последней сессии областного Законодательного собрания быстренько провернули законопроект «О социальных гарантиях выборных должностных лиц местного самоуправления и муниципальных служащих», в котором, в частности, говорится (цитирую по газете «Биржа» №40 с.г.):
«Выборное лицо местного самоуправления после освобождения от должности получает денежное содержание с учётом индексации до трудоустройства на новое место работы в течение одного года;
В случае, если на новом месте работы должностное лицо получает зарплату ниже прежней, то производится доплата за счёт средств местного бюджета до её прежнего уровня.»
Оставляю оба процитированных документа без комментариев.
Куда ни посмотри, в какую сторону ни ткнись – везде кабала, свобода быть нищим, ограбленным, незащищённым ни государством, ни милицией, ни выборной властью. Везде тебя встречает равнодушие и унижение. А тут ещё старики, месяцами не приносящие в дом своей нищенской пенсии, - у тех, кто вечно трудился в колхозах и на передовых стройках, приличных пенсий не бывает. Достойные пенсии достались тем, кто гробил своё здоровье в тёплых кабинетах и приёмных, в санаториях и домах отдыха, в командировках на морском побережье и дальних закордонных странах.
Да и как же детям не серчать на своих стариков, если эта нищенская пенсия – зачастую их единственный реальный доход? Вот и избавляются от стариков, ставя им в укор то, что пьют горькую.
И выгнанные отовсюду, отвергнутые государством, обществом, кажется, и самой жизнью, старики сбиваются в стайки, помогая друг другу, кто чем может. Питаются отбросами из мусорных контейнеров, носят то, что подают добрые люди, спят на чердаках да в подвалах, а если повезёт, то в вагончике сердобольного сторожа. И ничего уже не ждут от этой невыносимой жизни. Разве что немного алкоголя, если повезёт и если угостивший затем в приступе звериной злобы на их немощь, болезненность, грязь, вшивость не забьёт несчастного до смерти. Если не сгорят они заживо в сараях и подвалах, не попадут под колёса проносящейся мимо машины, не покончат с жизнью свои, одним им ведомые счёты. Сколько этих «если»!
Иду по подземному переходу у Московского вокзала.
- Подайте, мне бы только на хлебушек…
Иссохшая рука старушки трясётся, глаза прячет от стыда, смотрит под ноги.
И подступает ком к горлу. И удивляешься радостным рапортам властей, что открыта ещё одна ночлежка для бездомных. Потому что не радость это, а общие наши слёзы.
Мы – больное общество. Мы не милосердны и потому, естественно, не требуем милосердия к тем, кто сам этого потребовать не в состоянии. Общественности, средствам массовой информации, всевозможным политическим партиям и движениям ещё хватает энергии, времени шуметь о плохом финансировании производства, отвратительном – культуры и самоубийственном – образования. Но у всех нас не хватает сердца для снисхождения, соучастия к старикам. Соучастия не в политических целях, не во время предвыборных баталий, а ежедневного осознания своего вечного, неоплаченного, пожизненного перед ними долга.
Как бы это высокопарно ни звучало, но они – именно те люди, чьими жизнями мы воспользовались для удовлетворения своих амбиций, прихотей, мечтаний. Мы беззастенчиво разграбили и растащили плоды их физического труда, душевных сил, вековой мудрости, оставив им в оплату дымящиеся смрадом свалки, мусорные контейнера и, как великое благо, великую милость – казённую койку в ночлежке.
И если мы не переменимся, за всё ждёт нас неминуемая расплата.

 «Нижегородская правда», 25 января 1997 г.