Валерий Сдобняков. ЗА ТАЙНОЙ ГРАНЬЮ
(декабрь, 2018) 
  

Журнал «Вертикаль. ХХI век» № 61, 2019 г.

Обложка книги: "Искры потухающих костров. Мир немыслимых скитаний". - Нижний Новгород:
"Вертикаль. ХХI век", 2019 - 496 с. 


Сдобняков Валерий Викторович. Родился в 1957 г. в Красноярском крае. Создатель и главный редактор журнала «Вертикаль. ХХI век». Секретарь Союза писателей России. Председатель Нижегородской областной организации Союза писателей России. Лауреат многих всероссийских и международных литературных премий. Награждён государственной наградой – «Медалью Пушкина», а также Почётной грамотой Нижегородской области и Почётным знаком главы города Нижнего Новгорода. Автор тридцати книг прозы, публицистики, критики. Живёт в Нижнем Новгороде.


ТЛЕНИЕ НЕ НАСЛЕДУЕТ НЕТЛЕНИЯ
2018 год


3 декабря 
Не стало писателя Андрея Георгиевича Битова.
Конечно же, в первую очередь дикторы на телевидении сказали, что в советское время его не печатали. Зачем эту ложь повторяют из раза в раз — не понятно. Будто этим как-то особо подчёркивают значимость писателя. А когда же он им стал, если не в советское время? С 1963 по 1988 гг. опубликовал 15 книг. С 1965 г. член Союза писателей СССР. В 1978 г. в США вышел у него роман «Пушкинский дом», который не хотели печатать в Советском Союзе, но и этот поступок не сломал писательскую судьбу Битова. А в 1987 году Андрей Георгиевич был награждён орденом «Знак Почёта».
Но я бы не стал обо всём этом говорить, если бы не одно обстоятельство, связанное с моей собственной жизнью.
Ноябрь 1990 года. У себя на работе за какие-то смешные деньги я взял путёвку в санаторий в Абхазию, городок Новый Афон. В самолёте оказалось, что примерно туда же летит группа моих знакомых. Что же, так даже веселее.
Вместе из аэропорта Адлер мы переехали в Гагры. Там устроились в гостиницу, съездили попировать в пустующий в это время ресторан «Гагрипш», в котором одна стена — огромное, в деревенском кружеве затейливое окно. После вернулись на берег моря в гостиницу «Абхазия» (тогда она выглядела по советским меркам довольно современной, хотя ощущение надвигающегося разора в её стенах, коридорах, номерах уже поселилось) — там зашли в гости к туристкам из Прибалтики (не помню, из какой республики), которые пели свои песни, а когда предложили нам спеть русские, мы так и не смогли что-то вспомнить.
— Мы обязательно от вас (в смысле от СССР) отделимся, — тогда сказали нам хозяева.
Утро было тёплым, солнечным. На автобусе поехали в сторону Сухуми. Мои знакомые оттуда должны были отправиться дальше до Ткварчели, а я по пути, с невероятной тоской в сердце, вышел в Новом Афоне. Устроился в санатории «Абхазия» и начал гулять вдоль берега моря. Но поселившаяся тоска в сердце не проходила. И тут в центре городка увидел небольшой киоск, на витрине которого были выставлены книги, две из которых (на следующий день, когда магазинчик откроется) я решил купить: «Таинственный остров» Жюль Верна (выпущенный сухумским издательством «Алашара» в этом же 1990 году 100-тысячным тиражом) и роман Андрея Битова «Улетающий Монахов».
Если длиннющий и на мой взгляд скучнейший (как и все произведения этого автора) роман Верна я читал для «убийства времени», то книга Битова тогда послужила тем переломным событием, которое изменило моё внутреннее состояние. Я впервые читал произведение Андрея Георгиевича. Был наслышан о его «Пушкинском доме», попадалось на глаза что-то ещё, но инстинктивно я ощущал, что это не мой автор. И не ошибся, читая книгу «Улетающий Монахов». Но всё-таки это была настоящая литература — моментами сложная, может быть, не очень повествовательная, а больше самовыразительная, но, пробираясь сквозь этот текст, я получал удовлетворение, как от хорошо проделанной работы.
Так Абхазия, Новый Афон соединили меня с Битовым.

7 декабря 
Уже неделю в Париже не утихает бунт «жёлтых жилетов». К возмущённой толпе присоединяются студенты, старшие школьники. Постепенно от требования не повышать цены на бензин «восставшие» перешли к критике президента Франции Макрона. На Елисейских полях у Триумфальной арки горят костры из мебели разгромленных кафе, новогодних ёлок, фанеры и всевозможного хлама. Традиционно полыхают легковые автомобили у обочин дорог. Около 1500 арестованных. Полиция разгоняет толпу из водомётов, забрасывает гранатами со слезоточивым газом, расстреливает резиновыми пулями.
Большую группу школьников загнали в огороженное место и поставили на колени, руки за головами. И вот те же деятели, что так поддерживали переворот в Киеве в 2014 году (французские), кто говорил, что народ имеет право на бунт, проклинают и осуждают доморощенных протестующих. Никто в Европе не возмущён действиями правительства республики, не обвиняют его в чрезмерном применении силы. Не слышно предупреждений «не применять силы против детей».
С любопытством за всем этим наблюдаю по телевизионным репортажам. Чем закончится?

8 декабря 
Большая поэтическая встреча в Союзе писателей, зал не вместил всех пришедших. Открывая её, особенно поддержал приехавших из Арзамаса и Дивеева.
Всё-таки это удивительно — в любом уголке земли люди хотят творить, и написание рифмованных текстов тут в приоритете. Поэзия «внедрена» в ген, в корневую природу человека. А наши сегодняшние власти пытаются нас убедить, что литература — это нечто устаревшее, ненужное.
Интересную большую программу подготовила Н.В. Зима. Я передал ей стопку книг Владимира Цветкова «Вера в Бога у меня от мамы» для реализации — распространения в Дивееве среди паломников, которым Нелли Витальевна проводит экскурсии.
Встреча с И.К. Кузьмичёвым. По просьбе Ивана Кирилловича подобрал ещё несколько номеров «Вертикали. ХХI век», которых нет в его личной библиотеке. На поэтический вечер профессор оставаться не стал — поспешил читать полученные журналы.
Ещё один посетитель — супруга профессора бывшего технического университета А.С. Храпченкова. Вчера автор звонил (ему 92 года), просил посмотреть, почитать его мемуары. Вот супруга и принесла книжку «Незабываемое в очерках» в сто с небольшим страниц. Сказала, что Алексей Степанович много писал для газет, у него изданы монографии и учебники.
Набирал на компьютере с газетной вырезки свою давнюю статью «Очередная колониальная война Америки» (еженедельник «Земля Нижегородская», 12.04.2003 г.), которую в своё время написал по просьбе А.П. Гладышевой. Это о вторжении США в Ирак. Формируя книгу неизданной публицистики, в первый раздел изначально хотел поместить статьи три-четыре (издавних) как «публицистический дневник». Но затем вспомнил ещё о нескольких, потом ещё — все соответствуют заявленной теме. Так одна публикация тянет за собой другую (сколько же я их написал, о которых почти забыл!), в итоге начинаю задумываться: а не издать ли мне их отдельным сборником? Тут споры, размышления, несогласия, предложения по общественно-социальным вопросам за более чем двадцать лет.

13 — 17 декабря  Москва
Пока ехал в поезде (взял в дорогу перечитать роман Александра Фадеева «Разгром»), надумал съездить в Союз писателей России, взять одну нужную бумагу. Офитов, видимо, опоздал к приходу поезда — я ждал до последнего, пока один не остался на платформе — потому сразу отправился на Комсомольский проспект.
После ремонта помещения первого этажа выглядят по-деловому опрятно, свежо. В кабинете председателя поговорили с Н.Ф. Ивановым. Зашёл Сергей Котькало.
Закончив дело в Союзе, поехал к Николаю Викторовичу. Там застал звонок Владислава Анатольевича Бахревского. 19 декабря хочет провести встречу по детской литературе. Жаль, что к этому времени уже вернусь в Нижний — тема очень важная, тут нужно принимать самые серьёзные и срочные меры. Заверил Владислава Анатольевича, что готов войти в Совет по детской литературе.
Ближе к вечеру успели съездить с Офитовым в «Ленинку», отвезти номера «Вертикали. ХХI век», и после долго гуляли в Александровском саду. Холодно! Снег на стене Кремля от света фонарей белыми кирпичиками бархатно выделяется. Памятники императору Александру, Князю Владимиру в изморози.
14.12. Разбудил телефонный звонок. В трубке человек долго объяснял, когда мы с ним познакомились, а я этого никак не мог вспомнить. И только лишь когда он упомянул о «заводике на Московском шоссе», я догадался, что это Леонид Мунябин.Договорились встретиться по моему возвращению в Нижний Новгород.
Перед поездкой в Синодальную библиотеку, читал газету «Мир живописи» № 7-8 (107-108), 2018 г., издаваемую Товариществом живописцев Московского союза художников (подарил Юрий Николаевич Попков ещё в прошлый мой приезд в столицу), и вдруг натолкнулся на некролог:
ВАХТАНГОВ Евгений Сергеевич
На 76-м году ушёл из жизни наш коллега, член СХ СССР, педагог, академик Российской академии художеств Евгений Сергеевич Вахтангов.
Художник получил имя в честь своего деда — прославленного режиссёра Евгения Вахтангова — по просьбе группы театра. Закончив МСХШ, Евгений Сергеевич поступил в МГХАИ им. В.И. Сурикова, где учился у Ф.Ф. Рындина и Д.Д. Жилинского. С 1995 года он преподавал живопись на факультете сценографии ГИТИСа. Работы художника вошли в собрания Третьяковской галереи, Русского музея, Московского музея современного искусства, многих художественных музеев и частных коллекций. Светлая ему память!
Сразу вспомнилась выставка Евгения Сергеевича в Академии художеств. И то, как тепло мы попрощались: Вахтангов, это чувствовалось в нём, мягок, добр. Хотя писал несколько странно — изображал нечто абстрактное, нанося точками масляную краску.
Вот и ещё один жизненный путь окончен. Мимолётное знакомство, а всё равно человека жалко.
Кстати, в этой же газете помещён отрывок из рукописи книги самого Попкова (он мне рассказывал о ней при встрече) «Практическая композиция». Труд автору никак не удаётся издать, хотя в его нужности для художественных учебных заведений он не сомневается.
Из отрывка я вырезал для себя небольшую цитату:
Строители использовали шесть основных и одну дополнительную меру — сажень (протянутая рука). Древнерусская мерная сажень (расстояние вытянутых рук — 178 см) соответствует 6 греческим футам или 4 локтям, 24 палестам (мера длины в 4 пальца).
С ХI века сажень была основной русской мерой длины: она равнялась размаху рук человека, от конца пальцев одной руки до конца пальцев другой. Это была «прямая» сажень, 178 см. Косая равнялась 248 см и определялась расстоянием от пальцев ноги до конца пальцев вытянутой вверх по диагонали руки. Сажень использовалась в строительных и земельных работах вплоть до 1917 года.
Вершок — ширина двух пальцев руки, указательного и среднего, около 4.4 см. Пядь равнялась расстоянию между вытянутыми большим и указательным пальцами руки. Величина древнерусской пяди — 21 см.
В библиотеку Московского Патриархата имени святейшего патриарха Алексея II передал №№ 56-57 и 58 «Вертикали. ХХI век» с автографом от редакции.
Позвонил Е.И. Юсов. Окончил мой портрет (пастелью) для «Искр…»
В Международном Сообществе Писательских Союзов у секретаря И.И. Переверзина оставил журнал для редактора «Общеписательской литературной газеты» В.Н. Фёдорова. В этом номере опубликованы его отличные стихи.
Уже вечером поехал к Н.Н. Шестинской. У Нины Николаевны в гостях Л.Г. Подунова (автор 58-го номера — написала предисловие к поэме Олега Шестинского «Поле»). Вот так всё удачно совпало. Пили чай с лимонным пирогом. Как всегда, заслушался байками Нины Николаевны о прошлой писательской жизни. Оказывается, в Санкт-Петербурге всё-таки поставили памятник поэту Михаилу Дудину. Вспомнила об этом Шестинская, видимо, под воздействием прочтения отрывков из моего дневника, где я вспоминал о Михаиле Александровиче.
— В январе хотим отметить юбилей Олега не каким-то большим вечером, а тесным кругом в каком-нибудь ресторане — пригласить как в прошлый раз всех вас.
Пообещал Нине Николаевне приехать.
Перед тем, как отправиться на «Семёновскую», съездил к комплексу «Москва-Сити». Вершины небоскрёбов теряются где-то в белом тумане облаков. Холодно, неуютно. И как в прошлый раз — пронизывающий ветер. Хотя место стало более обжитым. Но по тротуарам бродят всё больше группы молодых азиатских парней, и не похоже, чтобы они чувствовали себя гостями.
Отсюда, из торгового центра одного из небоскрёбов, спустился в метро, долгими подземными переходами прошёл на станцию «Выставочная».
В поезде подумал — это замечательно, что Нина Николаевна живёт с такой трогательной памятью о поэте. Только в этом году её стараниями произведения Шестинского опубликовали газеты «Завтра» и «ОЛГ», журналы «Наш современник», «Роман-газета. Детская», «Вертикаль. ХХI век». Тут жена как бы доживает творческую жизнь мужа.
15.12. Ещё вчера у Офитова нашёл старые номера своего журнала. Там есть стихи Всеволода Грехнева (выпуск 23). Стал их перечитывать. Они философичны, а я ищу идею для названия книги публицистики, которую к тому же решил разделить на две — слишком велика по объему получилась. И нашёл у Всеволода Алексеевича некоторый мотив для названия первой книги. Выходит — не зря меня потянуло к строчкам профессора-пушкиниста.
У Кремлёвской стены дует ледяной ветер. На этот раз возложить цветы к праху В.П. Чкалова собралось много народу — лётчики, ветераны, члены Нижегородского землячества. Митингуют, говорят избитые, в общем-то, слова. Но каждому хочется произнести речь, потребовать, чтобы о подвиге Чкалова рассказывали в школах «подрастающему поколению». А вот пройти вдоль могил руководителей государства не получилось — всё перекрыто. Теперь там проходят туристы, возвращаясь после посещения мавзолея.
В старый особняк, в переулке Тверской, переехало Представительство правительства Нижегородской области. Здание ещё не обжито — коридоры и кабинеты пахнут недавним ремонтом, мебель по местам как следует не расставлена, отсюда более спокойное демократическое общение во время продолжения встречи членов Землячества. Застолье больше напоминало приятельский ужин. Уж тут в своём тосте я попытался разбавить «раз и навсегда заученные речи» мыслью, что «Чкаловы и Гагарины появляются не сами по себе, их рождает почва, созданная нашими предками на протяжении тысячелетий. Герои даются свыше тому народу, который их заслужил, выстрадал общим подвигом жизни многих поколений».
Расставаясь, передал В.А. Карпочеву его книжки «Не превращайте память в прах», которые специально постарался выпустить к этой встрече.
16.12. Все встречи с художниками, которые я намечал на эту поездку, сорвались. Лишь с П.Т. Стронским Федорову удалось договориться увидеться в Гостином дворе на гранд-выставке «Золотые руки России». Пётр Тимофеевич показал несколько своих живописных работ, там выставленных. Кроме пейзажей, два портрета — Дениса Давыдова и зоолога Николая Дроздова. Затем повёл к стенду ювелирной мастерской «Хризолит». Тут просто шедевры — иконы в драгоценных окладах изумительной работы (будто ризы не из серебряной нити сотворены, а вытканы затейливыми кружевами тончайшей шёлковой нитью искусными мастерицами), блюдца, чашки, бокалы, вазочки, выполненные с витражной эмалью на серебряной основе. О технологии производства увлечённо рассказала коммерческий директор И.В. Буянова. Долго я любовался всем этим великолепием. Стоимость, конечно же, для простых смертных неподъёмная, да иначе и не должно быть. Один предмет мастерской (одновременно несколькими людьми) изготавливается от четырёх месяцев. Выставлены предметы с дизайнерским изыском — на благородном тёмно-зелёном бархатистом фоне с направленной подсветкой или в красивой горке благородного тёмного дерева.
Отошёл я от этого чуда с подаренным альбомом изделий. Полистал его вдалеке, на скамье амфитеатра, подумал и вернулся к стенду — попросил Ирину Владимировну ещё раз рассказать про своё производства на диктофон — подготовлю материал для журнала. Понятно, что повтор получился не таким азартным и подробным, но зато я задал некоторые новые, уточняющие вопросы.
Любопытны на выставке картины из Иркутска. Материал — береста, которую собирают в тайге. Разнообразие цветовой гаммы впечатляет. Автор — среднего роста, коренаст, по лицу бурят или якут. Стоило остановиться у его произведений, заговорил доброжелательно, с удовольствием представляя свои творения.
Ужинали у Алексея Степановича в мастерской отваренным судаком, горячей картошкой с огурцами и малым количеством водки.
17.12. В Москву пришли холода… Ну уж какие особенные холода — так, подморозило. Пошли с Офитовым прогуляться по затаившемуся Измайловскому парку. Он белый, малолюдный. Как приятно ощущать твёрдость утоптанного снега под ногой после тротуарной жижи столичных улиц, засыпанных химическими реагентами против обледенения. Я сегодня уезжаю домой. 
На Курском вокзале, сидя в зале ожидания (и вспоминая, как в этом зале я сиживал совсем молодым, недавно окончившим школу, потом во время службы в рядах Советской Армии — разные времена, разные переживания) случайно нашёл в кармане открытку с изображением Земли из космоса и с надписью «Кто родился на Рождество?». Их раздавал опрятный высокий молодой парень интеллигентного вида у метро «Арбатской». Я взял этот прямоугольник твёрдой бумаги, сунул в карман, но прочитал только сейчас. Открытку выпустило общество «Евреи за Иисуса». «Великое событие произошло около 2000 лет назад: Иисус Христос родился! Еврейский пророк Михей за 700 лет до Рождества предсказал, что Владыка появится на Земле Израиля, в городе Вифлееме: «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами иудиными? Из тебя произойдет мне тот, который должен быть владыкою в Израиле и которого происхождение из начала, от дней вечных» (Михея 5:2). И, конечно, здесь речь о долгожданном еврейском мессии, в чём согласны и раввины, и христианские богословы». Дальше разъяснение и молитва, с извещением, что «шаббат проходит каждую субботу». И ещё: пришедший в мир является «…Спасителем всех людей от грехов их, а значит, и спасителем людей от дьявола, от вечных мучений в аду». Вот и я в этом зале и мучился духовно, и был искушает…

18 декабря 
По прежней договорённости встретились в Союзе писателей с Леонидом Ивановичем Мунябиным, владельцем завода «Арма». Как я понял, семейное предприятие он передал своим детям, но о заводе, сотрудничестве (в прошлом) с датчанами и шведами рассказывает заинтересованно, азартно — в это смысл его жизни. Молодым шестнадцатилетнем парнем приехал из Баку в совершенно незнакомый город поступать в институт Инженеров водного транспорта. Голодая и трудясь грузчиком то на овощной базе, то в столовой, Леонид его закончил, да так и остался в Горьком на всю оставшуюся жизнь.
Во времена приватизации удалось Мунябину заполучить в собственность небольшой заводик. Ради этого стоял у Центрального универмага с табличкой, скупал у граждан ваучеры.
Теперь рассказывает о невиданной и всё подавляющей в нашей стране коррупции — требуют взятки, начиная с клерка районного масштаба и заканчивая таможней. Слушаешь такое — и страшно становится за будущее страны. Производство, предпринимательство выживает вопреки условиям, а не потому, что власть их работу стимулирует. А ведь то же происходит и в искусстве, культуре… 


19 декабря 
В Литературном музее собрание, устроенное музеем А.М. Горького. Белый зал — главный, парадный — битком. Выступления чем-то мне напоминали партийно-хозяйственные активы советских лет — с констатацией достижений и бесконечным награждением грамотами. Я пришёл перед самым началом, и потому мне отыскалось место только в конце зала, у большого зеркала. Зато у самой новогодней елки, рядом с каким-то индусом. Но удобство своего местоположения я оценил немного позже, когда, утомившись слушать деятелей из разных администраций, потомков не в первом поколении Горького, представителей библиотек, я, отвечая на телефонный звонок о. Евгения Юшкова, смог свободно выйти в каминный зал, задними комнатами пройти в дубовый зал и по мраморной лестнице спуститься в гардероб.
Идя по Верхне-Волжской набережной, опять подумал — закрывают, подводят итоги юбилея А.М. Горького, но ни одному писателю слова не дали, ни об одном даже не вспомнили. Как всё-таки чиновники чувствительны на «веяния времени», отношение вышестоящих к литературе.
Дома дочитал книгу Александра Зиновьева. Вот некоторые выписки из «На коне, танке и штурмовике». Александр Александрович, как ярый антисталинист, но и как объективный учёный, размышляет над свершениями и поступками вождя:
«Моя мать вырезала из газеты фотографию Сталина и вложила её в Евангелие. Я спросил её, зачем она это сделала. Ведь Сталин был злодей! Она ответила, что Сталин взял на свою душу грехи всех других, что теперь его все будут ругать и что кто-то должен за него помолиться. И вообще нельзя знать, чего больше вышло из его дел — добра или зла. И неизвестно, что сделал бы на его месте другой…» (стр. 161).
«В наше время настоящее мужество нужно для того, чтобы судить о сталинской эпохе по её фактическому вкладу в эволюцию человечества».
Это писалось, как я понял, в конце 80-х годов, во времена разгара перестройки.
И далее:
«В эту эпоху сложился социальный строй нового общества, его экономика, система власти и управления, идеология, культура, образ жизни миллионов людей. Это была юность нового общества» (стр. 163).
Да, в таком ключе мало кто размышлял, если размышлял вообще.
Но читаем ещё:
«Дело обстояло вовсе не так, будто высшее Советское руководство имело возможность выбора пути. Для России в исторически сложных условиях был один выбор: выжить или погибнуть. А в отношении путей выживания выбора никакого не было. Сталин явился не изобретателем русской трагедии, а лишь её выразителем» (стр. 170).
«Моя мать, действительно пострадавшая от коллективизации и пережившая все её кошмары, чувствовала разницу между глубинным потоком и пеной истории гораздо правильнее, чем все критики Сталина и его эпохи, вместе взятые. Она хранила в Евангелии портрет Сталина. Но онаже благословила меня, когда я встал на путь бунта против Сталина, угрожавший мне гибелью. Сталин стал моим принципиальным врагом. Но я этого врага всё-таки уважаю неизмеримо больше, чем всех нынешних умников и смельчаков, воюющих против призраков уже неуязвимого прошлого. Он был для меня врагом эпохальным и историческим, а не конъюнктурно выгодной темой, как для нынешних «антисталинистов» (стр. 171).
«Как это ни странно на первый взгляд, жестокость в отношении миллионов людей в сталинские годы сочеталась с поразительной заботой о миллионах других людей. Причём число таких, кто чувствовал эту заботу, намного превосходило число тех, кто становился жертвами насилия и репрессий. Забота о людях проявлялась в организации просвещения, образования, развлечений, обучения профессиям, спорта и в улучшении бытовых условий.
Хотя последнее было незначительным по нынешним понятиям, людьми той эпохи они воспринимались как грандиозные… А главное, люди освободились от пут собственности и о всего того, что вносила в их жизнь власть денег. Люди на самом деле почувствовали себя во многих отношениях свободными» (стр. 191).
«Коммунизм приходил в мир прежде всего как искушение… И опять-таки тут мы имеем пример реальной диалектики: чем лучше становились условия жизни, тем слабее становились соблазны коммунизма. В послесталинские годы уровень жизни населения поднялся сравнительно со сталинским периодом настолько, что, если бы в тридцатые годы нам рассказали об этом, мы не поверили бы. Но люди уже изменились. Изменились их претензии к жизни и представления о хороших условиях. И соблазны коммунизма утратили свою силу…» (стр. 192).
(Зиновьев А.А. На коне, танке и штурмовике. Записки воина-философа. — Москва: Алгоритм, 2016. — 240 с. — (Моя война).)

21 декабря 
В учебном театре Нижегородского театрального училища экзамен по актёрскому мастерству 3 курса отделения «Актёр драматического театра и кино». Художественные руководители А.В. Мюрисеп и Л.А. Чигин поставили пьесу «Очень простая история» М. Ладо. Действующие лица — Хозяин, Хозяйка, Даша (их дочь), Лёша (сын соседа), Сосед, Свинья, Лошадь, Корова, Петух, Пёс. Понятно, что животные разговаривают (между собой) и всё чувствуют как люди. Молодые любят друг друга. Даша беременна — это мы узнаём с самого начала действия, которое происходит на скотном дворе. Сосед, понятно, пьяница и нищий. Тут суть конфликта.
А дальше начинается авторская мешанина. Лошадь помнит, как возвращались с войны, сосед служил в кавалерии, но деньги потерял во время перестроечной реформы, Собака носит ружьё, Петух слушает радио, но почему-то знает манеру исполнения Меркури, Корова беременна, но в действии, сюжете это никак не обыграно, зарезанная Свинья становится ангелом, как и самоубийца Сосед. И всё это для того (надо кому-то умереть, чтобы родился новый человек — чушь, конечно, ничем не объяснимая), чтобы Даша родила, хотя отец настаивает на аборте. Лошадь готова пожертвовать собой (она старая), но из принесённого Псом ружья (выяснилось, что пёс не может стрелять, потому что у него нет рук, однако для того, чтобы принести оружие руки «нашлись»). Сосед выстрелить в неё не смог, а лучше — пошёл и сам застрелился.
Удивительно — автор совершенно не в теме, о которой пытается размышлять (самопожертвование, святость, горний мир). Потому что — ну хоть бы пусть пошёл Сосед на берег реки, увидел, как топят котят, по благородству души спас их, а сам погиб — вот тебе и чистая душа. Но не после же самоубийства. А вот о реке, утопленных котятах в пьесе упоминается, но зачем — непонятно. А так всё бы сработало. В действии должна быть естественность, гармоничность, а не придуманность ради хохмы или подгона под какую-то «идею».
В общем — халтурный текст. А ребята старались. Хорош Петух (Остап Данилин) — тут создан образ. Приглянулась мне и Свинья (Софья Тесленко). Сам спектакль собран в единое действие, оформлен. Но я бы на месте руководителей этот текст для постановки не взял. Уж очень он проигрывает на фоне замечательных произведений подобного типа русских писателей: «Холстомера» Л.Н. Толстого, «Мэри» И.С. Шмелёва… да хотя бы «Белого Бима Чёрное ухо» Г.Н. Троепольского. 

22 декабря 
Дал согласие на проведение в Союзе писателей выступления поэта из Санкт-Петербурга М.Г. Устинова. И вот он приехал: сам в форме царского полковника, в сопровождении паренька в шинели, в казацком обмундировании. В нашем зале собралось небольшое «патриотическое общество» послушать автора-исполнителя. Установили микрофон, видеокамеры. Трансляцию вели в интернете — «В контакте».
Михаил Григорьевич играл на гитаре, исполнял свои стихи-песни, рассказывал об участии в Приднестровских событиях и на Донбассе. Малого роста, подвижный, с редкими сохранившимися зубами («Через месяц мне исполнится 70 лет»), в мягких хромовых сапожках — было в его выступлении что-то весёлое, задиристое, скоморошечье. 
После полуторачасового концерта всё спрашивал — понравилось ли выступление. Благодарил «Игоря-пулемётчика», с которым подружился в Новороссии.
— Пришлось пострелять? — спросил я у Игоря.
Это он обратился ко мне с просьбой разрешить выступление.
— Стрелял.
Сказал так, как бы подразумевая ещё нечто за своими словами. Когда одевался, я увидел, что на боку у него висит нож в ножнах.
Долго собирались уходить, лишний раз меня убеждая, что ничего наши «патриоты» не могут организовать достойно, по-деловому.
Из новостей: в Индонезии неожиданное цунами обрушилось на побережье. Известно о более 200 погибших, много пропавших без вести. 

26 декабря
Таня рассказала: они с Эмилем купили на Рождество подарки Николосу и Саше — столько, чтобы их выдавать каждый день до самого праздника (католического). «Так же весело». Но в первый же раз Саша захотел посмотреть все подарки. Ему не разрешили. Он разнервничался, обиделся и убежал в свою комнату, там всё разбросал. Таня туда зашла и спросила, зачем он это сделал?
— Я просто очень разочарован, — был ей ответ сына, которому три с половиной года.
В «Арсенале» Министерство информационных технологий решило отметить десятилетие Издательского совета Нижегородской области. Нескольких человек (из руководителей) попросили выступить. А что тут скажешь? Конечно, можно было бы сделать и больше, но и то, что выпущено, имеет свою непреходящую ценность — особенно книги по архитектуре, истории, мемуары (всё связано с Нижним Новгородом). В сегодняшней обстановке не потерять бы тех возможностей, что имеем. Наконец-то работа Совета обрела какую-то цельность, избавилась от хаотичности, вносимой давлением «авторитетов», желающих ежегодно издавать за счёт бюджета собственные (чаще бездарные, наскоро, ради гонорара сколоченные) книги. Если всё устоится, то много полезного можно совершить и при скромном финансировании.
После, когда выпивали по бокалу шампанского, состоялся у меня разговор с Лисятниковой (по её инициативе) — директором областной библиотеки. Хотят отметить юбилей Ю.А. Адрианова. Предложил сделать специальный выпуск «Вертикали. ХХI век» наподобие того, что мы подготовили по театральному училищу. Думаю, должно бы это их заинтересовать. Нет — тогда буду готовить один.
Сегодня в России прошло удачное испытание новой баллистической ракеты «Авангард» с гиперзвуковым боевым блоком. Подобного оружия нет ни у одной страны в мире. Боевой блок движется, в 20 раз превышая скорость звука.

27 декабря
Стали известны результаты испытания ракеты «Авангард». Гиперзвуковой планирующий блок «Авангард», выведенный на орбиту ракетой на высоту нескольких сот километров, отделился от неё и резко «нырнув» вниз на высоту около 100 км (граница между атмосферой и космосом) с огромной скоростью, маневрируя по курсу и высоте, двинулся к цели. Поскольку им можно управлять, то точность его наведения выше, чем у простой баллистической головки. Блок может нести ядерный боеприпас.
С полигона «Домбаровский» из-под Оренбурга блок пролетел более шести тысяч километров и в запланированное время точно поразил цель на Камчатке. Вице-премьер Правительства РФ Юрий Борисов, который курирует оборонный сектор, раскрыл некоторые цифры прошедших испытаний: боевой блок развил скорость в 27 раз быстрее скорости звука (9 км в секунду или более 30 тысяч км в час). Он летел, как метеорит в облаке плазмы.
Для примера: от Оренбурга до Нью-Йорка девять тысяч километров. Это расстояние «Авангард» пролетит за 17 минут. Фантастика!

30 декабря
Читаю книгу Николая Коняева «Николай Рубцов» (М., Молодая гвардия, 2001. Серия «Жизнь замечательных людей») и странные чувства испытываю, перекличку чувств: отчего-то так горько, что не выполнил того, что собирался сделать — позвонить, договориться о встрече (Николай Михайлович в наших разговорах, в том числе по телефону, был ко мне расположен — я чувствовал это), приехать в Питер и долго, хорошо с ним посидеть, поговорить о многом. Всё надеялся, что выпадет какая-нибудь оказия в Северную столицу, и уж заодно…
Коняев с глубоким пониманием неустроенности судьбы поэта пишет и о его бесконечных странствиях (нищенских, голодных) и о его стихах. И в тексте оживает трагедийный образ, в котором создаётся явное ощущение, что без этой душевной (и житейской) пытки не появилось бы в России ещё одного великого поэта. Об этом не говорится напрямую, но явно читается между строк. К тому же, параллельно с книгой Коняева, я читаю стихи самого Николая Рубцова (буквально следуя по годам за повествованием первого) и от двойной трагедии, двух случившихся преждевременных смертей так неспокойно, тоскливо на душе.
На улице Горького в кафе встретились с Коломийцем. Алексей Маркович прочитал вёрстку книги «Записки истерзанного времени». Сделал достаточно замечаний и исправлений. Второй раздел в книге — мои беседы последнего (после выпуска «В предчувствии Апокалипсиса») времени. Приняли решение, что дополним этот раздел текстом беседы с самим Алексеем Марковичем — и как с выдающимся человеком, учёным-производственником, и как с литератором.
Из дома на улицу Горького, по морозу, ходил пешком. Стынут Ока и Волга подо льдом (рыбаки уже натоптали в снегу тропы, обходящие дымящиеся белым туманцем полыньи), стынет город, в котором разом снег на тротуаре каменно затвердел, по бокам сугробами засверкал.
Вот и дождались, когда предстоящий Новый год радует морозцем.

31 декабря
Праздники омрачены трагедией в Магнитогорске — очередной взрыв бытового газа в жилом доме (пока это версия главная), обрушился один подъезд в десять этажей. Есть погибшие и покалеченные. В город прилетел В.В. Путин.
Необычное, более человечное поздравление с Новым годом граждан России записал президент страны. Может быть, и правда, что-то начнёт меняться в нашем обществе.
В Магнитогорске уже известно о восьми погибших, в тяжелейшем состоянии мальчик 11 месяцев.
В Челябинской области будет объявлен траур.