Валерий Сдобняков. ЗА ТАЙНОЙ ГРАНЬЮ
(апрель, 2019) 
  
Журнал «Вертикаль. ХХI век» № 63, 2020 г.


Обложка книги: Валерий Сдобняков. Лестница. - Нижний Новгород: «Родное пепелище», 2017 - 400 с.


Сдобняков Валерий Викторович. Родился в 1957 г. в Красноярском крае. Создатель и главный редактор журнала «Вертикаль. ХХI век». Секретарь Союза писателей России. Председатель Нижегородской областной организации Союза писателей России. Лауреат многих всероссийских и международных литературных премий. Награждён государственной наградой – «Медалью Пушкина», а также Почётной грамотой Нижегородской области и Почётным знаком главы города Нижнего Новгорода. Автор тридцати книг прозы, публицистики, критики. Живёт в Нижнем Новгороде.


ОБ УШЕДШЕМ И БУДУЩЕМ

2019 год


2 апреля
У отца Владимира Чугунова новость, пригласили на Туринскую книжную ярмарку. Его итальянские издатели из Бари тоже будут там, и готовы организовать на их площадке представление двух книг Чугунова, ими изданных на итальянском языке. Отец Владимир в раздумьях: стоит ли из-за трёх дней туда ехать? Конечно, лучше бы ему отправиться в Италию на более длительный срок, встретиться с филологами, переводчиками, другими издателями, читателями (например, на автограф-сессиях в книжных магазинах), но для такой поездки нужна серьёзная подготовка.
Тиражи моих книг «Записки истерзанного времени» и «Когда душа плачет» у него забрали московские оптовики.
Говорили (по моей инициативе) об открытиях академика А.Т. Фоменко. Особенно о его утверждении, что Иерусалим это Константинополь (а не то поселение арабов, в палестинской пустыне, которое переименовали в это название). Именно в городе, стоящем на проливе, и был распят Христос и не две тысячи лет назад, а намного ближе к нашему времени. Потрясающе доказательно выстроена вся теория Анатолия Тимофеевича, и с приведением многого фактического материала.
В основной своей части подготовлен к изданию второй том «Искр…». Стариченков прислал вёрстку. Хотел А.М. Коломийца попросить вычитать и эту часть текста, позвонил ему, а оказалось, что Алексей Маркович болен, вновь мучают страшные боли в суставах.
Спрашивал у о. Евгения Юшкова, как мне в книге отметить помощь его общины (а она основная) в издании «Искр потухающих костров», попросил его подготовить текст, сегодня он мне зачитал его по телефону: «Вертикали. ХХI век» от «Общины». Читатели молитвенного дома во имя благоверного князя Александра Невского с посильной жертвой к трудам писателя Валерия Сдобнякова: о. Евгений Юшков, Валерий Дмитриевич, Улия, Ирина, Ксения, Вера, Марина, Фотиния, Галина. С пожеланием здоровья и творческих успехов».
Как же я им всем благодарен!

4 апреля
Ну вот что мне на всё это сказать? Прошло заседание расширенной коллегии Министерства культуры Нижегородской области (накануне пришло письмо, что меня включили в её состав, хотя это некоторая формальность.) Подведены итоги ушедшего года, определены задачи на будущее. Подготовлены несколько выступлений. И началось: всё упование на развитие только «современных технологий», на продвижение «молодёжных проектов» и т.д. Бесспорно — работа с молодыми в сфере культуры необходима, но делать это нужно на основах традиции, заложенных предшествующими поколениями деятелей искусства России, а не подражания только «западным образцам». Сама по себе энергия молодости не гарантия качественного результата в любой сфере. В начале 90-х годов призвали во власть в стране молодых реформаторов, напитавшихся «тамошних» идей. Младшие научные сотрудники, объявившие бывшие до них ретроградством, сначала развалили страну, а затем и всю экономику в расколовшихся её частях. И для реанимации жизни в России  пришлось вновь привлекать во власть  «стариков», с их опытом и знаниями. Так что все эти «кластеры» и «мультиплексы», экспериментальные театры «NEXT» хорошо (может быть), но и о традициях забывать не стоит.
В этой связи стоит вспомнить о 100-летии С.М. Борзунова. Прочитал об этом в свежем номере «Общеписательской литературной газеты». Меня во время работы Всемирного Русского Народного Собора в Зале церковных соборов Храма Христа Спасителя знакомил с Семёном Михайловичем С.И. Шуртаков. Оба писателя долгожители, много чего повидавшие за свою жизнь. Единственное, Семён Иванович до ста лет немного не дожил, а вот его тёзка сумел.

5 апреля
В преддверии Дня геолога А.М. Коломиец приехал ко мне с бутылкой виски. Сидели в кабинете, вспоминали Юрия Адрианова, Валентина Николаева. Звонил А.Ф. Важнев после разговора с К.И. Шиховым. Зовёт к художникам в мастерскую. Подписался на первую книгу «Искр…» и для Кима Ивановича с Евгением Юсовым. После с Алексеем Марковичем и вторую бутылку виски выпили (это уже мы погорячились, по нашему возрасту не надо бы так гусарствовать), хорошо было на душе, покойно.
Проводил Коломийца на остановку к Речному вокзалу, и тут всё вспоминали прошлое, пока не подъехал его автобус.
Неторопливо шёл по Канавинскому мосту. Тихий вечер, фонари светят жёлтым светом, а внизу, по Оке, плывут медленно, лениво осколки льдин. Как это странно: только в такие дни, когда ничего не происходит, а память возвращает  «лики прошлого» понимаешь, ощущаешь, догадываешься о значении жизни. Ни выразить, ни сформулировать этого невозможно, только легкое и сладостное волнение в сердце — всё не напрасно.

7 апреля
Погода холодная, серая, с ветром, несущим редкие снежинки и капли дождя. В довольно пустынном первом павильоне Нижегородской ярмарки проводится «Книжный салон — 2019» С 10-00 до 11-00 утра мы с А.М. Коломийцем и С.А. Смирновым представляем свои книги. Посторонних, случайных слушателей немного. Некоторые из них оказались искренне удивлены: «Так много издаётся в Нижнем Новгороде?» Хотя я говорил только о своих: «Записки истерзанного времени», «Когда душа плачет» и номерах 56-57, 60 «Вертикали. ХХI век»; А.М. Коломиец о трёхтомнике собрания сочинений; С.А. Смирнов о серии краеведческих сборников.
Да, «Вертикаль. ХХI век» оставляет за собой заметный «книжный след». Изданное нами, уверен, ещё послужит русской литературе. На подобных встречах это ясно понимаешь.

9 апреля
Прямой эфир на «Радио России: Нижний Новгород». Название программы «Будьте добры». О чём только люди не готовы говорить, по какому только поводу у них не возникает желания «порассуждать». На этот раз тема звучала примерно так: «Как обращаться друг к другу». Вот, даже по такому вопросу мы не можем в обществе определиться. Потому что как такового единого общества в России нет. За прошедшие сто лет оно разбито в куски, вдребезги по идеологическим, социальным, политическим, экономическим взглядам и направлениям. И потому единственное, что его сможет вновь укрепить, это большая беда (глобальный катаклизм, война, противостояние агрессору), да и то на непродолжительное время, за которое и нужно будет определиться с тем главным, цементирующим, что соберёт народ на века. А нет, так он и после пережитой беды «расползётся» по своим углам, из которых (то злобно, то злорадно) будет поглядывать друг на друга. И уж как тогда станет называть ближнего своего — Бог весть.
Приехал за № 60 «Вертикали. ХХI век» о. Евгений Юшков. Добр, душой светел. Благословил, троекратно расцеловались и уселись пить чай. Вот тебе и все муки — как друг к другу обращаться. Если душа к душе тянется, то ни о каких формальностях не вспоминаешь.
В новостях: за последние годы после «революции достоинства» на Украине снесено 2400 памятников, связанных с советской историей — революционной, военной, промышленной. Записываю это для памяти без оценки, просто, как факт. Как и вот этот: мэром Чикаго (3 млн населения, а с пригородами 9 млн) стала лесбиянка, негритянка. Толерантность в действии.

10 апреля
Вот и свершилось. Первая книга «Искр…» привезена из типографии. 516 страниц, более 32 печатных листов. Свёрстана Андреем Стариченковым вторая. Начата работа над третьей. Казавшееся невероятным ещё четыре года назад начинает воплощаться в жизнь.
В доме, где находятся помещения Союза писателей, продолжают топить. В кабинетах просто невозможно находиться от духоты. Окна открыты, но это не очень помогает. Только опасный сквознячок холодит стену. Мучаясь, подготовил текст (сокращённый) нашей беседы с Михаилом Поповым (московским) для «Общеписательской литературной газеты». Оставил всё, что касается журнала, остальное удалил. И можно сказать, что просто бежал из кабинета. Подобное происходит каждую осень и весну. Для чего — мне неведомо.
Зато на набережной Волги хорошо. От воды ещё тянет ледяным холодом, но самого льда давно нет, как и снега на берегу.
Подставил лицо влажному ветерку, и задышалось легко.

11 апреля
Давно обратил внимание на такую закономерность: вдруг неожиданно для себя вспомнишь о каком-нибудь человеке (с кем давно не виделся, да и встречался не так уж часто), а он тут как тут — или встречается на улице, или к тебе приходит. А ещё держишь в памяти — надо такому-то позвонить, даже и номер его телефона уже собираешься набрать, а он сам тебе звонит.
Второй раз подряд так случается со звонком И.К. Кузьмичёва. Хотел сообщить, что мой материал о нём опубликован в «Общеписательской литературной газете» (сегодня получил бандероль на почте), а Иван Кириллович сам звонит. На этот раз расспрашивает о моей сестре-двойняшке Елене. Вычитал об этом в  каких-то моих заметках (наверное, в биографии для архива), и счёл, что тут нужно разобраться. Договорились завтра встретимся.
Набирал очередные заметки из цикла «Молчание» о. Евгения Юшкова для 61-го номера «Вертикали. ХХI век», и много вспоминал о своей Татьяне, как по молодой отцовской горячности был несправедлив, даже груб с ней. Горько от этих воспоминаний, аж внутри что-то горит, жжёт. А вечером по скайпу вдруг звонит Таня (до этого долго молчала, за что-то обидевшись на Ирину — мой характер: и упрямый, и взбалмошный).
Так всё невидимо соединено в нашей жизни. Это ли не доказательство, что нет ничего случайного в ней, а всё происходит в глубочайшей логике движения наших душ.

13 апреля
Читаю «Общеписательскую литературную» (№ 3, 2019 г.) и испытываю глубокое ностальгическое чувство. Или что-то в этом роде. Низом Косим (председатель Союза писателей Таджикистана) в статье «Великий наш сосед» вспоминает Чингиза Айтматова. Станислав Куняев рассказывает о своей дружбе с бурятским поэтом Дондоком Улзытуевым в статье «Великий евразиец». Тут же целый разворот с «Мгновениями» Юрия Бондарева (в честь 95-летия писателя). Да и моя страница с заметками о нижегородских писателях И.К. Кузьмичёве, А.В. Мюрисепе, Б.И. Лукине не лишняя. И всё это говорит о времени, безвозвратно потерянном нами. Теперь-то мы можем понять (глядя со стороны на прошлое), какой это был невероятной силы и глубины материк под названием ЛИТЕРАТУРА СССР. Ведь все эти писатели, имена которых по воле случая встретились на страницах газеты, кто более яркого таланта, кто менее, имели возможность разговаривать с огромным количеством читателей, не разделённых границами. А значит, и языковый барьер преодолевался благодаря переводам. Работала единая «литературная система» на огромном пространстве Евразии. Но произошло политическое разделение  единой страны. И как много мы все потеряли. Враз наши литературы обмельчали — в том числе и русская. Не стало ярких имён именно как писателей-художников, писателей-творцов. Этот труд оказался заменён большей частью поспешно написанным чтивом, текстом, а не созданным произведением.
Так уж получилось, что в эти дни на подобные темы говорили и с приходящими в Союз писателей И.К. Кузьмичёвым, Я.В. Кауровым, и в мастерской (новой у площади Лядова) К.И. Шихова, куда я принёс для художников первую книгу «Искр…».
Это чувство угнетённости (душевной), разочарования, оно не от «старческой ностальгии по прошлому». Потому что и прошлое это у каждого было своё и не совсем простое. (Юсова и Данилина исключали из Горьковского художественного училища по «политической ненадёжности» именно из-за их творческих поисков, а Шихов, тогда молодой педагог этого училища, их защищал перед дирекцией и коллегами — об этом рассказали сами Евгений и Альберт.) И всё-таки потерянным оказалось намного больше.
Мы из того поколения, которому важно быть востребованными именно как творцы. Потому-то Ярослав Кауров обратился к поэтам, собратьям по перу (хотя он профессионал и в медицине, и в преподавании, и ещё, видимо, кое в чём: привёз в подарок мне отличный нож в кожаных ножнах с текстом на лезвии: «ФСБ России»). Так вот из его обращения:

«ПОЭТЫ! 
Пишите прекрасные стихи на заборах! Покажем кукиш мировому империализму, воплотившемуся в интернете! Да здравствует возвращение к корням, распиленным на доски! В народ! В народ! В народ! За экологически чистые стихи! Поэзию на улицы городов, во дворы, в переулки, на задворки и помойки, стройки и перестройки! Пусть заборы, как и все преграды, разделяющие людей, рухнут от наших стихов! У нас сплошные заборы. Расстишим Россию!
 
Ура ЗАБОРИСТЫМ СТИХАМ! 

Так станем, ПОЭТЫ, 
Изящным узором 
Рондо и сонеты 
Писать на заборах! 

А если добавить к этому немного аналитических рассуждений, то шутка оборачивается весьма любопытным почином. Почему вместо стыдных гадостей и объявлений о продажах и наймах не писать на заборах высокие, нетленные стихи? Ведь получили же признание граффити. И на каком высоком уровне! Чем поэты хуже художников? 
В современном мире поэтов постепенно становится больше, чем их читателей. Интернет становится не средством распространения стихов, а их кладбищем. Попробуйте вникнуть в те терабайты поэзии, которые висят на тысячах сайтов. А на близком к вашему дому заборе, сколько найдётся у вас соперников? Наконец, поэзия постепенно отдаляется от простых людей и становится игрой в бисер для профессионалов. Вы для кого творите, господа поэты? Сами для себя. 
Я уверен, что многие поддержат это начинание. И, прежде всего, читатели. Им грустно, что о них забыли. Это поднимет интерес к поэзии. Ведь большинство уверены, что поэты вымерли в девятнадцатом веке. А то, что льётся на нас с экранов, – эта ПОПкультура, это помои. Так возродим же любовь к поэзии методами нового искусства такими простыми и такими доступными. В России столько заборов!» 
Смешно, конечно, но и не лишено смысла. Однако вернусь к тому, с чего начал. Как произведения Айтматова оказались известны в Таджикистане, переведены на таджикский язык? Да, после издания их в России, переводили с русского. А Чингиз Торекулович откуда узнал о произведениях таджикских классиков, о которых написал в своей статье «Два мастера»: «Я хочу признаться читателям в своей неизменной и почтительной любви к Мухтару Ауэзову и Садриддину Айни. Оба они — явления уникальные». Да тоже благодаря переводам их книг на русский. Впрочем, как и я сам, о чём писал ранее в своих дневниках.
Много, много мы все потеряли от того, что случилось в начале 90-х годов прошлого века.

14 апреля
Два письма из последней почты. Первое из Тулы от Сергея Овчинникова.
«Валера, добрый день! (…) Заранее приглашаю тебя на Толстовские чтения в сентябре, очень хотелось бы снова увидеться с тобой, обнять, послушать. Суета житейская заедает, редко удаётся видеться с друзьями, душа от этого сохнет. Новые тексты мои о Цветаевой и Пастернаке, наверное, вызовут у тебя вопросы: мне это было нужно написать, чтобы изжить, избыть боль уничтоженного на четверть крестьянства, избыть несвободу внутреннюю, "выдавливать по капле раба" из своей крови, как говорил Чехов. Тут много из подсознания, во мне много крестьянской крови и она болит от того, что я знаю и вижу. Без деревни, сельского храма, избушки, огорода несчастного нет России для меня – и мне через жизнь поэтов, немного парадоксально, хотелось разобраться со многим в душе. Теперь выплеснул, и будут другие темы, не столь опасные для репутации писательской... Ты уж прости, если зацепил тебя своим "отклонением от генеральной линии" любви к родине. Родину я люблю и хочу, чтобы она была лучше... Обнимаю».
Тут сквозит истинная боль, искреннее не безразличие к судьбе своего народа, которые всегда должны жить в сердце писателя. Иначе, зачем всё?..
Второе от Ярослава Каурова.

Дорогой Валерий Викторович! По следам нашего разговора написался стих. 

Стихи, как цветы, хороши красотою 
И нежной живою душою святою. 
Стихи некрасивые — это нелепо, 
Кому и зачем подражали вы слепо? 
При нас как новаторство вы извлекали 
Цветы из фекалий — стихи из фекалий! 
Тупы ли, валяете вы дурака ли, 
Цветы из фекалий — стихи из фекалий! 
Вы нам говорили, вы нам намекали, 
Что тонкости много в стихах из фекалий! 
Вы всех в недалёкости нас упрекали 
Цветком из фекалий — стихом из фекалий! 
Полезный в помёте содержится калий 
В цветах из фекалий — в стихах из фекалий! 
Простите, а нюхать его на фика ли, 
Цветок из фекалий — стишок из фекалий? 
Божественно! Только богиня-то Кали! 
Цветы из фекалий — стихи из фекалий! 
Словами вонючи, хромает строка-ли: 
Цветы из фекалий — стихи из фекалий! 
Ведь вы на безвестность себя обрекали 
Цветком из фекалий — стихом из фекалий! 
Зачем, для кого вы всё это писали? 
Цветы из фекалий — стихи из фекалий! 
Часы ли пройдут или минут века ли — 
Цветы из фекалий — стихи из фекалий! 
Ну ладно, вам плохо живётся в России, 
А вас оставаться в России ПРОСИЛИ?

 С Ярославом мы накануне говорили о той грязи и сердечном безразличии, что наполняют тексты современных стихотворцев. Особенно, так называемого «либерального круга». Но это не та тайна истинной поэзии, что заставляет (неведомым способом) откликаться сердцу слушателя или читателя. Неведомыми токами импульс поэзии (истинной) передаётся от души к душе. Если же этого не происходит — стихосложенный текст мёртв, каким бы гладким или напротив вычурным не создал его автор.

16 апреля
Информационное агентство «РИА Новости» распространило данные опроса «Левада-Центра» об отношении граждан России к личности Иосифа Сталина. 70% считают её положительной, 11% затруднились ответить и только 19% оценивают её отрицательно. Отмечается, что это рекорд за все годы подобных исследований. Любопытны и другие данные. 51% респондентов восхищаются генералиссимусом, относятся к нему с уважением или симпатией. Но один процент опрошенных вообще не знал, кто такой Сталин. Во всех возрастных группах доля позитивного отношения превосходит негативное. Иными словами, нельзя сказать, что это только обиженные пенсионеры ностальгически вспоминают вождя. Всё это не может не удивлять. Сколько десятилетий имя Сталина в информационном поле страны подаётся только в крайне отрицательном контексте. Вообще время его правления. И вдруг такие результаты опроса.
Новая тема для стенаний «всего цивилизованного мира» — в Париже пожар в Соборе Нотр-Дам. Огнём уничтожен шпиль, крыша, что-то внутри здания. Со всего мира шлют президенту Макрону соболезнования, в том числе и наш Путин, который предложил лучших реставраторов России прислать в столицу Франции.
Кажется, только что были уничтожены и разграблены великие достояния мировой культуры в Ираке и Сирии. Эти потери «цивилизованный мир» практически не заметил. Почти стёрта с лица земли древняя Пальмира.
Много на подобную тему я уже писал, и всё никак не могу свыкнуться с этим цинизмом, что разделяет Европу, англосаксов и весь иной мир. Но почему лидеры этого «иного мира» так раболепно преклоняются перед Европой — это загадка. Взять Россию, у которой своя история отношений с «цивилизованной Европой». Сколько всего восстанавливать нам пришлось после нашествия войск из неё. Не знаю, когда-нибудь поляки, французы, немцы, итальянцы, румыны и т.д. каялись в содеянном? Конечно, историческое здание Собора жалко. Столько о нём написано, снято фильмов. Но нельзя всё происходящее в Европе воспринимать в гипертрофированном виде. Это не первая и не последняя потеря исторических зданий. К тому же стены остались, крышу и убранство восстановят. Важно на этом примере понять, что и у других народов, страны которых та же Франция так легко посылает своих лётчиков бомбить (Ливия, Сирия) есть свои исторические ценности, реликвии, от потерь которых им так же больно, а мировая цивилизация беднеет.
Но в этом событии невозможно не увидеть и мистическую подоплёку происшедшего. Европа во многом отказалась от христианских ценностей (не хочу их перечислять), начала отказываться даже от названия праздника Рождества Христова, чтобы не оскорблять чувства мусульман, быть религиозно толерантными. Отказывается и от самой ей провозглашённых общественно-политических ценностей (например, «свободы слова» — в Англии всё-таки арестовали журналиста Асанжа, рассказавшего о деградации политической и социальной системы США). В связи с этим гибель Собора, первоначально построенного ещё в ХII веке, кажется вполне закономерной.
А вот интересно? если в России вдруг (не дай Бог) нечто подобное случится с таким же собором XII века (а они у нас есть), поднимется ли подобная волна переживаний и мирового отчаяния? Вопрос риторический, на который у всех у нас есть готовый ответ.

17 апреля
С попутной машиной (договорился А.Ф. Важнёв) отправил книги в Москву, в Российскую книжную палату. Подготовил девять коробок — собрал, упаковал, отнёс вниз, затем в машину. Тяжело, нудно, раздражительно. Из всего объёма треть журналы и мои книги, остальные авторов издательства «Вертикаль. ХХI век». Хочется всё это оставить в истории нашей литературы, сохранить. И без этого малого она будет неполной — без книг Коломийца, Лосякова, Соловьева, Галкина, Антиповой и т.д.
Позвонил Николай Рачков из-под Питера. Читает мои материалы в «Общеписательской литературной газете», которую ему регулярно высылают. Интересовался моим журналом, есть ли интересные молодые литераторы. К сожалению, тут одно состояние, что у нас, что в Северной столице, заметных, ярких произведений нет. В прошлом году Николай Борисович перенёс тяжёлую операцию, такую, что и сейчас не может куда-то уезжать далеко от дома.
Встречались с А.И. Пафнутьевым. Пришёл немного раньше, дожидался Анатолия Ивановича в условленном месте, и увидел, как тяжело он идёт: маленького роста, согбенный (боль в пояснице), руки за спиной, ладонями соединены «замком», как бы помогая удерживать спину более вертикально. Подошёл, присел на металлический заборчик, отделяющий газон от тротуара: веки без ресниц, глаза живые, улыбчивые. Зубы плохие, «съеденные», но свои. Поразительная жизненная сила в этом человеке, хотя испытал, кажется, всё на своём веку: мальчишкой во время Великой Отечественной войны оказался в оккупации под немцами, но окончил Московский государственный университет, затем семья и разрушение её. О десятилетии алкоголизма вспоминает как о самом страшном времени. Но после были и любовь, и тюрьма. И книги по юриспруденции, и поэтические сборники. Благодарность учеников и привязанность женщин. Бескорыстен, добр, но неуступчив при отстаивании своих взглядов. Необидчив, хотя жаль ему, что всё заканчивается. Источается тот ресурс, что был отпущен при рождении. По складу ума прирождённый, настоящий литературовед, но больше любит свои стихи, в которых «зашифрованы» события его жизни. В быту, одежде неприхотлив. Много лет мы знаем друг друга. Сначала он приезжал в редакцию «Вертикали», потом в Союз писателей. Затем я начал приходить на встречу к телецентру на улицу Белинского. Теперь место нашей встречи у общежития, где Анатолий Иванович живёт.
Не хочется думать о том, что «круг сужается».

18 апреля
— Если бы вы знали, с каким удовольствием я занимаюсь этой работой, — говорит, счастливо улыбаясь, А.М. Коломиец. — Раньше, в основном, административные заботы забирали всё время, а тут чистая геология.
Я пришёл к Алексею Марковичу в геологический музей строительной академии, где он беспрестанно самой разной аудитории проводит экскурсии, читает лекции. Кроме этого, между домашними хлопотами (супруга больна, приходится готовить еду, заниматься с внуком учёбой, превозмогать собственные хвори, которые в последние годы беспрестанно мучают), как и положено истинному профессору, на коленке, сидя на краю кровати, пишет интереснейшие научные статьи, стихи (это уж душа поэта все думы и переживания переплавляет в поэтические строки). Удивительная энергия, самообладание, жажда познания и жажда жизни. Её не сломали даже тяжелейшие перенесённые операции. Отрывки из черновиков двух только что написанных статей Алексей Маркович мне прочитал. Темы эти до него в геологической науке, как я понял, в таком направлении никто не рассматривал. Условились, что опубликуем эти материалы и у нас в журнале.
Собственно, по нашим делам я и зашёл. Алексей Маркович вычитал очередную главу моей книги. Разговор непростой, откровенный. Моральная правда, видимо, на стороне Коломийца. Но ведь и я писал дневники не с целью его обидеть или отомстить. И я тогда в своём сердце нёс груз тяжелейший, как выдержал — не знаю. Когда Алексей Маркович зачитывал вслух отрывки из «Искр…» того периода, я сам чувствовал, как тяжело ему было это всё узнать. Да и мне вспоминать… Хотя заново те годы не проживёшь: что было — то и было. Однако, я впервые усомнился в правильности моего решения издавать эту книгу.
Позвонила Виктория Трофимовна Захарова. Доктор филологических наук, профессор, она, как оказалось, серьёзно изучает творчество И.С. Шмелёва, связана с музеем писателя в Крыму. Собственно, вокруг этой темы наш разговор и происходил. Я и сам обожаю творчество Ивана Сергеевича, всё (во всяком случае, основное) из им написанного прочитал. От нашего Союза писателей нужна бы какая-то моральная поддержка музею, которую я с полной готовностью согласился оказать.
Виктория Трофимовна удивительно приятный, располагающий к себе в общении человек. С удовольствием слушаю её выступления, размышления о литературном творчестве.
На прощание Захарова рассказала о декабрьской встрече с Кузьмичёвым.
— На расширенном учёном совете в музее М. Горького вы только мелькнули и куда-то делись. А ко мне подошёл мой учитель Иван Кириллович, которого большим букетом цветов поздравили с прошедшим юбилеем, и говорит: «Я хочу вас познакомить с интересным человеком». Начал вас искать, а вас нигде нет… Ваши подаренные книги я читаю – время от времени.
— Спасибо за память. Только уже другие вышли.
После такого общения как-то покойнее становится на душе.

20 апреля  Бор
Хороший день для поездки на службу в Молельный дом прихода в честь благоверного князя Александра Невского к о. Евгению Юшкову. Я тут впервые.
Один из пригородов города, деревня Владимирово. Дом ничем не отличается от обычных деревенских домов (пятистенков), только две луковки с крестами на крыше. Ранее, до создания общины, в нём находилась начальная школа, пока не была построена каменная, современная, двухэтажная недалеко от дома Юшковых. Территория ухожена, вычищена, хотя за забором, в сторону речки, хаос нападанных деревьев, сломанных ветвей. Домик, выкрашенный в голубую краску на фоне начинающей зеленеть лужайки. Прихожан на службе не так много. Большинство пожилые женщины. По лицам видно, сколь разные у них характеры. По рукам — сколь одинаково всем им пришлось потрудиться на своём веку: вырастить детей, перевернуть сотни тонн земли на своих огородах, ухаживать за домашней скотиной и птицей, нянчить внуков. А ведь наверняка были ещё и всякие несправедливости, унижения от мужей… И вот поисповедались, молятся старательно, прилежно, как и всё делали и делают в своей жизни.
Наташа с Лёшей тоже исповедывались, причастились. Радостные. Я во время службы и думал, и молился о Коломийце, чтобы дал ему Бог сил бороться со своими хворями. После проехали к отцу Евгению в дом. Угостил он нас чаем с крымским «Кагором». Подарил Ирине букет из веток распустившейся вербы (завтра «Вербное воскресенье»), а мне этюд, что давно уж за мною определил.
Расставаясь, я обратил внимание на стоявшие во дворе большие полотна Галины Скотиной, те самые, что выставлялись в Культурном центре «Теплоход» в конце 2017 года. Предложил картины поместить у нас в Союзе писателей, чтобы они были доступны зрителям, но у Юшкова, видимо, какие-то свои планы на дальнейшую жизнь этих произведений.

21 апреля
Мощная террористическая атака в Шри-Ланке. Взрывы в католических храмах и гостиницах. Ранено более 450 человек, убито 215. Сегодня у католиков Пасха. Стало известно: как минимум семь смертников (вернее всего мусульмане) взорвали себя в этот день. Но из «цивилизованного мира» доносится плач только по одному поводу — о пожаре в Париже.

22 апреля
И ещё один взрыв в южно-азиатской стране Шри-Ланка, во времена моей молодости именуемой Цейлоном (до 1972 года). Стало известно о гибели трёх детей самого богатого человека Дании Андерса Холча Повлана. Семья миллиардера, в которой четверо детей, приехала в Шри-Ланку отмечать Пасху. Взрывы произошли в Коломбо, Негомбо и ещё в нескольких городах. И как в связи с этим не вспомнить: «Кто сеет ветер — пожнёт бурю».
Страны старой Европы недальновидно устроили бойню на Ближнем Востоке и Северной Африке, разрушили государственность арабских стран, стали финансировать антиправительственные вооружённые движения и тем самым создали радикальные группировки, которые открыли партизанскую войну (как я ощущаю, мусульмане себя видят воинами внутри враждебной им цивилизации) по всему миру. И в войне этой нет неприкасаемых.
Количество погибших превысило 350 человек, более 500 ранено.

24 апреля
Приехал А.С. Фёдоров, чтобы начать работу над книгой к своему юбилею. В Союзе писателей устроил ему встречу с хозяевами типографии и Стариченковым. Андрей будет верстать, я редактировать текст воспоминаний и писать вступительную статью.
Прошли на площадь Лядова в мастерскую К.И. Шихова. Первым делом Ким Иванович раскритиковал прочитанную им мою книгу «Искры потухающих костров. Разворачивая свиток времени»: интеллектуальный уровень низок, в живописи я ничего не понимаю, о некоторых написано резко и даже оскорбительно, слишком много выпивки, в частности, с Юрием Адриановым. (Кажется, ничего из критики не забыл.) Но: «Читается интересно. Теперь я тебя узнал». (Или «понял» — тут я могу ошибаться.)
Что ж, замечания, может быть, справедливые. Я бы ещё добавил, что автор ничего не понимает в театре, музыке, кино, истории (вообще в науке) и так далее. И всё это верно, безошибочно. Отсюда-то и мои сомнения в нужности написанной книги. Хотя понимаю, восприятие её сейчас (героями повествования) и читателями через несколько десятилетий будет совершенно разным. Надеюсь, что она доживёт до того времени.
Шихов показал четыре картины, написанные за последние месяцы: «Автопортрет», «Дымковские игрушки», «Яблоки», «Портрет Горького». Судить об увиденном не берусь. Перед уходом заглянул в мастерскую Е.И. Юсова. Евгений Иванович читает прозу в старых журналах «Юность». На мольберте картина, которую правит время от времени.
— Достаю старые работы, дорабатываю. Новые для чего писать. Вон их сколько на стеллажах. Куда девать?
— Дома любуюсь твоим пейзажем из Болдинского парка, что подарил на юбилее, — ответил я. И за моими словами как бы звучало: ничто нами сотворённое не напрасно.
Однако, идя домой, понимал — сомнения в моём сердце зародились серьёзные (о дальнейшей судьбе «Искр…»).
Похоже, что-то определяется в отношении России к Украине. Пока не признали вновь избранного президента (не поздравили Зеленского с победой), жёстко ответили на санкции (запретили ввоз в Россию продукции на сотни миллионов долларов и прекращается поставка угля и нефтепродуктов с самой нефтью на украинские предприятия), а сегодня Путин подписал Указ об упрощении предоставления гражданства Российской Федерации жителям Донецкой и Луганской народных республик, у которых паспорта ДНР и ЛНР.

27 апреля
Снова на заседании Издательского совета области, которое прошло вчера, говорил о выделении специальной квоты для печатания художественной литературы местных авторов (в том числе и молодых). Началось всё с того, что на риторический вопрос, почему не представлены на рассмотрение книги молодых, мне пришлось напомнить, что за прошедшие годы ни одна заявка в этой номинации не была удовлетворена, потому издательства не хотят тратить деньги на верстку заранее непроходимого проекта. Говорил спокойно, но это почему-то вызывало обиду или раздражение председательствующего начальника управления. Для меня загадка — почему именно мои высказывания или замечания вызывают такую реакцию, в то время как выступления других членов Совета выслушиваются или благосклонно, или терпимо.
Это было вчера. Сегодня встреча с Кузьмичёвым. Накануне Иван Кириллович позвонил и предложил поговорить. Всё он пытается найти какую-то зацепку для задуманной работы обо мне, грешном. Не упустил случая, чтобы расспросить профессора о своих «Искрах…», передав ему оценку от прочтения первой книги Шиховым. Вновь Кузьмичёв меня поддержал в желании издать дневники целиком: «Для потомков. Ничего подобного в нашей местной литературе не было. А это очень интересно, то, что вы написали».
Не скажу, что эта оценка полностью развеяла мои сомнения, но она подтолкнула отдать первую книгу «Разворачивая свиток времени» для прочтения Ивану Кирилловичу, с просьбой подчеркнуть в ней карандашом всё оскорбительное или сомнительное в оценках кого-либо.
С каким нетерпением Кузьмичёв стал перелистывать том, теребить страницы! Азарт к узнаванию новой книги — что там в ней?
Иван Кириллович поспешил распрощаться. Отправился к себе читать. Признаюсь, с некоторой опаской жду его оценки двух первых годов дневника, которые он не читал в журнальной публикации «Вертикали. ХХI век».
В Пасхальную ночь читал заметки в книге «О предконечных временах» иеросхимонаха Моисея (Боголюбова). Удивительно просто и доступно о самых важных вопросах веры. Слог лёгкий — как воздухом дышишь. А ведь автор был до пострига доктором технических наук (Валентин Евгеньевич Боголюбов), занимался «электрофикацией и автоматизацией промышленности и транспорта». Дьяконом в 62 года пришёл в Троице-Сергиеву Лавру, где в 1982 году пострижен в монахи с именем Филадельф. До конца своих дней (09.12.1992 г) прожил в монастыре, каждый день читая акафист Богородице.
«Вёл жизнь отшельника, молитвенника, делился своими мыслями мало с кем»… Вначале, рассказывают, он был очень общителен. Выступал с лекциями о Флоренском. Читал лекции в духовной академии. Но нужно было выбрать свой путь: или лекции, преподавание, поездки, встречи, или жизнь молитвенника. Он выбрал второе… Отец Моисей из старинного священнического рода» (архимандрит Павел, благочинный Свято-Троицкой Сергиевой Лавры).
Строгая последовательность в написанных текстах, ясная для понимания аналитичность (записки «Евангельское описание Воскресения Христова») выдают в авторе ум незаурядного ученого. «Лучше предупреждать возникновение ложных мнений, чем констатировать их наличие и выкорчевывать их». Это из статьи «Божественный проповедник покаяния Предтеча и Креститель Господень». Как экономно, точно сформулирована глубокая мысль.
Выпишу и две цитаты из заметки «О некоторых особенностях монархической государственности», которые много объясняют в крепости (государственной) многонационального государства, которым всегда была Россия.
«К началу княжения Ивана III в 1464 году охватывала территорию в 550 000 кв. км, в год его смерти — 1505 году — имела 2 225 000; в 1584-м (год смерти Грозного) — 4 200 000; к концу царствования Феодора — 7 100 000; в 1613-м (воцарение Михаила) — 8 500 000; в 1645 году — 12 300 000; до Петра — 15 500 000; к 1796-му (год смерти Екатерины II) — 19 300 000 и к концу царствования Николая II — 21 800 000 кв. км» (Солоневич И.А. Народная монархия. Буэнос-Айрес, 1973. С. 153).
«На территории Российской империи был оставлен в действии и кодекс Наполеона (в Царстве Польском), и Литовский статут (в Полтавской и Черниговской губерниях), и Магдебургское право (в Прибалтийском крае), и общинное право у крестьян, и всевозможные местные законы и обычаи в Средней Азии, на Кавказе и Сибири».
Помню, с каким удивлением о существовании этих правовых различий я узнал от своих приятелей, служа в 1975-1977 гг. в Советской Армии. Всё это многообразие и различие мне, русскому пареньку, воспитанному в духе интернационализма, было совершенно неведомо. Думалось, что все народы в огромной стране живут одинаково.
Ну и ещё один факт, до сего дня для меня неизвестный.
«В 1923 году Благодатный огонь не сошёл на Гроб Господень, когда об этом молился Патриарх Иерусалимский Константин IV. В тот период русский Патриарх — Тихон — был отстранен от дел. Правящие русские церковные деятели (обновленцы) сумели увлечь своими идеями Константина IV. Это имело для сего Патриарха печальные последствия. Когда Благодатный огонь по его молитвам не сошёл, фанатичные арабы умертвили Патриарха». (В книге «О предконечных временах», стр. 193.)

28 апреля
Ещё один великий представитель советской эпохи ушёл из этого мира. Не стало Генриха Васильевича Новожилова — авиастроителя от Бога, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, академика и прочее, прочее, прочее.
Генеральный конструктор ОКБ имени С.В. Ильюшина, создатель проектов самолётов семейства тяжёлых Илов-76, 96, 114. Ему было 93 года. Одно время мы довольно часто встречались с Генрихом Васильевичем на заседании Московского интеллектуального клуба. Был конструктор довольно прост в общении, не чувствовалось в нём никакого величия: среднего роста, аскетически худ — одним словом, на вид стандартный русский пенсионер. Вот и о его кончине сообщили мельком, буднично, как о незначительной новости на фоне грандиозного недельного празднования юбилея главы отечественной попсы. Эфиры всех каналов были посвящены именно этому.
Но всякие времена проходят. Вот объявили о награждениях звёздами Герой Труда (аналог советского Героя соцтруда) ещё пятерых человек, среди которых писатель из Адыгеи Исхак Машбаш. Тут я вспоминаю особый случай. На 75-летии О.Н. Шестинского мы сидели рядом за столом, познакомились. И кроме всего прочего, Исхак Шумафович рассказывал, как ему сейчас непросто живётся — безденежье, в столице ночует в кабинетах Международного сообщества писательских союзов. Но вот прошло 15 лет (сейчас писателю 88 лет) и одна из высших наград государства у него на груди.
Всё в нашей жизни имеет свой срок — и испытания, и слава, и смерть.