СТИХИ СОВЕТСКИХ ПОЭТОВ, ПОСВЯЩЕННЫЕ СУЛЕЙМАНУ СТАЛЬСКОМУ. Подборку подготовил Мурад Саид.

ВАЛЕРИЙ СДОБНЯКОВ. ИСКРЫ ПОТУХАЮЩИХ КОСТРОВ
(СЕНТЯБРЬ – ДЕКАБРЬ, 2014)  
Разворачивая свиток времени

На фотографии: Валерий Сдобняков и Андрей Воронцов. Семинар в селе Клин.

Журнал «Вертикаль. ХХI век» № 53, 2018 г.


УКРЕПИТЕ СЕРДЦА ВАШИ
2014 год

2 сентября 
К сегодняшней встрече в Союзе писателей с А.В. Мюрисепом (пришёл ещё и Анатолий Абрашкин) прочитал его рукопись воспоминаний о режиссёре Ефиме Давидовиче Табачникове. Большущий текст. И ведь настоящая беллетристика — с внятным повествованием, сюжетной линией, образным языком и с выпиской характера главного героя. Вернее — главный герой всё-таки повествователь, а «теневой» главный герой, вокруг интриг (требований, эгоизма) которого закручивается повествование, — это ставший главным режиссёром драматического театра во Владивостоке Ефим Давидович Табачников. Надо сказать (и я думаю, помимо воли Мюрисепа, сама правда передачи произошедшего к этому подвела), интересный вырисовался характерец, типчик высшего эгоистического отношения к окружающим и преданным тебе людям. Хотя — всё можно оправдать. Мол, искусство превыше всего, ради него все жертвы.
Сказал обо всём этом Александру Васильевичу, чем, похоже, его несколько озадачил, напряг. Он-то о Ефиме иначе, как с высшим пиететом, не говорит.
Абрашкин принёс свою новую книгу о «русском скифстве», вышедшую в «Эксмо». Сели отмечать. Александр Васильевич высидел с нами (не употребляя алкоголя) весь вечер. Говорили обо всём свободно. И так разошлись, что подчистили все оставшиеся у меня в архиве остатки «огненной воды».

4 сентября 
Выставка Мидова в трёх залах Художественного музея на Верхне-Волжской набережной. Более пятидесяти работ. Три живописных картины, но в основном графика. Композиционно и по содержанию цельная композиция, да и просто красивая.
Выступая на открытии, я напомнил о публикации у нас его записей из дневников, и рассказал о том, как подарил мне Николай Павлович свою живописную работу «Великий Враг. Предрассветное». Я тогда его спросил:
— Не жалко отдавать картину?
— Конечно, жалко, — искренне, простосердечно ответил художник, — но забирай.
В зале засмеялись (да и я тоже), а ведь тут большой смысл и характер кроется — не лукавить даже в малом, говорить только правду.
Удивительной чистоты человек!
Отдал Николаю Павловичу копии рисунков Галины Алексеевны Скотиной для моей книги. Он попытается внедрить в них цвет.

5 — 6 сентября  Москва
В этом году на книжной выставке как-то по-домашнему спокойнее, что ли. Половина павильона, там, где располагались иностранные издательства, пустует. Из Европы не приехал никто. Санкции против России сказались и тут. И как это мелочно. Впрочем, может, тут сказывается и общий экономический настрой. Некоторые иностранные представительства (Иран, арабы) были на ярмарке, но все убрались в одном крыле павильона. Мало было и конференций в залах. Или это мне только так показалось?
Оба дня записывали с Чугуновым интервью на видеокамеру.

7 сентября 
В ночь приехал Борис Лукин. Свои антологии продолжает печатать в типографии «Растр». Завтра будет забирать пятую книгу.
Были в Союзе писателей. Подобрал Борису книги стихов местных поэтов для военной антологии. Много. Зашёл разговор и о писательских делах. Мне эта тема надоела до тошноты. Но не выдержал, завёлся. Конечно, зря.
В Новороссии вот уже два дня перемирие. У меня чувство, что тут ничего ещё не закончилось. Украинцам нужно просто очухаться, прийти в себя, собраться с силами. Да и половина территорий Донецкой и Луганской областей ополченцами так и не освобождена. Большая неясность с окружённым Мариуполем.
Я не знаю, на какой территории оказалось большинство шахт и промышленных предприятий. В соглашении ничего не сказано об отводе украинских войск от границы Луганской и Донецкой областей.
Ополченцы пошли на прекращение огня — у них тоже силы на исходе. Но ведь они везде наступали. Надо было хотя бы тянуть время, чтобы освободить больше территорий. А так… Вопросы и вопросы.
Только теперь становится видно, насколько цинична большая политика. И вот уже новые лидеры Новороссии (все те, кто начинал борьбу за независимость Донбасса) отстранены от дел (Губарев, Стрелков, Бородай), а новые подписывают перемирие в самый неподходящий момент, на самых невыгодных условиях, исполняя чью-то чужую волю.
Посмотрел в интернете выступление командира батальона «Призрак» (ополченцев). Он сказал: «99% жителей и 100% ополченцев против перемирия. Да его и нет. Продолжаются обстрелы городов, гибнут мирные люди. Укропы стягивают к нам много новой техники».
Порошенко прилетел в Мариуполь. Речи самые воинственные. И это перемирие? Это больше похоже на предательство! Видимо, наши «жирные коты», имеющие свои куски бизнеса в Мариуполе, сказали «стоп». Нужен металл для строительства трубы в Китай. И плевать на тысячи загубленных в бессмысленной бойне человеческих жизней.

9 сентября 
Из встреч и бесед сегодня в Союзе писателей.
С Павлом Климешовым по поводу текста моей беседы с Н.П. Мидовым, опубликованной в «Вертикали. ХХI век».
— Да, я её видел, но не читал.
Ему оказалась неинтересна беседа с человеком, которого он знает около пятидесяти лет и считает своим другом. И это ярчайший пример состояния литературы, вообще культуры в провинции. Ничего местные литераторы не знают, ничто им неинтересно.
Приезжала Татьяна Фёдоровна Дёмина, забрала свои книжки. Сожалею, что не написал к сборнику стихов вступительной заметки. Уж очень необычно сложилась судьба этой книжки. И строчки в ней есть просто замечательные.
Коломиец — всё судится со своим ставленником по поводу причитающейся ему оплаты. Ощущает себя выкинутым из жизни. Угнетён. Просит, когда поеду в Москву, взять его с собой. Хочется быть востребованным, в чём-то принимать участие. 
Как пророчески были мои слова, как-то сказанные  Алексею Марковичу — на пенсии только «Вертикаль. ХХI век» будет вашей главной деятельной жизненной опорой.
Творческое понимание, сочувствие он теперь может найти только у меня.

10 сентября 
Я и забыл, что Василий Никитин проводит концерт в хоровом колледже имени Л.К. Сивухина. Напомнил Михаил Рубцов, пришедший ко мне в Союз писателей.
Удивило помещение капеллы мальчиков — стойкий запах вокзальной столовой, жареной рыбы; пол, стены, двери — всё обшарпано, запущено. То же впечатление оставляет и концертный зал (когда-то богатое, бальное пространство с лепниной, зеркалами в стенах.
Ваня пел хорошо. Держит себя на сцене свободно, по эстрадному. За роялем была Полина Зыкова (супруга Василия Никитина). Все песни написала она на известные детские стихи. Оттого общее впечатление — попал на детский утренник.

11 — 12 сентября  Кунавино — Бор — Горбатовка
Ездили в Пустынь. Походили по лесу, набрали грибов. Проехали ко мне в Кунавино. Виктор Сидоров в мангале нажарил курицу. Устроили на веранде застолье.
На следующий день Бор. Начинаем оформлять «деревенский земельный участок». Хлопот впереди маячит много. К сожалению, не получилось попасть на открытие выставки из собрания отца Евгения Юшкова. Но зато позвонил Александр Фёдорович Важнёв. Поехали к нему есть жареное мясо и пить красное вино..

14 сентября 
Был у Скатова. Убеждал Сергея не продавать квартиру. У него теперь новая идея — завербоваться на небольшой срок куда-нибудь на Камчатку, на Колыму и заработанными деньгами погасить долги.
Задождило, похолодало. Наташа в хлопотах предстоящей свадьбы. Я готовлюсь (душевно) тоже как-то пережить эти дни.

16 сентября 
Мидов всё-таки раскрасил акварелью рисунки Г.А. Скотиной. Поехал их забирать. Мои ожидания оправдались — всё получилось, как задумывал. Цветовыми штрихами внесено необходимое настроение, произошло их оживление. Я обрадован и наконец-то вздохнул с облегчением. Теперь оформление книги будет закончено. 
Сели пить чай. Николай Павлович очистил душу, покаялся.
— Я всё вру, и от этого греха страдаю. В субботу, когда я сказал, что собираюсь ехать на Мещеру (у нас был разговор по телефону), то я уже был там. И зачем соврал. Вот теперь исповедуюсь перед тобой, каюсь.
А я действительно воспринял отказ Мидова о встрече как недобрый знак. Начал думать, что он на меня раздражён, рисунки не получились (да он мне об этом по телефону и сказал, а ещё, что мы загубили книгу. Но если бы сделали всё правильно, точно объяснили Галине Алексеевне задачу по оформлению, то результат был бы иным.), и вернее всего, книгу придётся выпускать в прежнем оформлении. Теперь ясно (ещё один урок) — никогда не следует спешить с выводами и поддаваться унынию.
Из разговоров ещё одно замечание художника о своей жизни.
— Так хочется уединиться и подумать над тем, а что такое жизнь, что это было… и зачем? Мне кажется, я лишний в жизни, и всё в ней главное прошло мимо меня.
Это не самоунижение. Это глубокий духовно-философский взгляд на прожитые восемьдесят с лишним лет. На то, что сделано (очень многое), и то, чего совершить не удалось.
И ведь сколько раз всё могло пойти иным путём (это всё из рассуждений Мидова), и жизнь могла состояться иначе…
Да, могла — если отринуть значение в нашей жизни Промысла. Если же брать его во внимание, то весь жизненный путь пройден именно в той логике, в которой только и мог он быть совершён. Другого не дано. Противиться же этой логике — значит погубить себя.
С удивлением узнал — керамический большой корабль в фойе Нижегородского театра кукол — это тоже работа Мидова.
Прочитал рукопись книги стихов Татьяны Антиповой, и написал к ним предисловие. Хороший, состоявшийся поэт. Тепло и искренне пишет о любви, о вере. И есть в стихах какое-то внутреннее спокойствие, сосредоточенность, цельность.

17 сентября 
Приехал Михаил Константинович Попов (архангельский). Был в Волгограде у сестры, дальше поедет в Вологду к другу. Встретил его на Московском вокзале, привёз в Союз писателей. Буквально только час поговорили, и отправил его в Дивеево. Там Михаила встретит Нелли Зима, всё покажет.
Добром вспомнили Арсения Ларионова, Володю Цветкова (о его смерти Попов не знал), книги которого Михаил читал и их помнил.
У меня на следующие дни так много всего навалилось, что просто разрываюсь. Пришлось перенести просмотр премьерного спектакля А.В. Мюрисепа на 24-ое число, сокращу и своё участие в работе семинара молодых литераторов в Клину. Вот и с Михаилом пообщаться по его возвращению в Нижний Новгород, возможно, не получится. А жаль — писатель он интересный, мыслящий, художник. Теперь, судя по публикациям, много путешествует и пишет путевые очерки.
Переписал вступительную статью к книге Антиповой. Стало внятнее.
Ирина купила икону для благословления молодожёнов – Наташу и Алексея. Там есть листочек с тремя небольшими молитвами, которые надо бы прочитать перед благословением. Дважды пробовал (тренировался), и не смог довести до конца. Слёзы накатывают. Понимаю — не смогу этого сделать публично, зальюсь слезами.

18 — 19 сентября  Клин
Некрасовский семинар молодых писателей. Формат — как и в прошлом году. Только состав руководителей значительно изменился. Приехал Александр Казинцев, Аршак Тер-Маркарьян. Первый вечер после ужина у машины Сидорова (холодно было, заморозки) говорили с Андреем Воронцовым о Крыме, допивая бутылку водки, что была в салоне автомобиля. Андрей Венедиктович по несколько месяцев в году живёт в Ялте. Там у него квартира. И поэтому все теперешние бытовые трудности, возникшие после возвращения этих территорий в Россию, знает не понаслышке. Но вроде бы, люди не ропщут, терпят.
На следующий день семинар в опустевшей школе. На этот раз тексты прозаиков профессиональны, интересны. Вели группу я с Воронцовым. Заслушался рассуждениями Андрея о языке, построении сюжета. Школа преподавания в Литературном институте многое значит.
В перерыве в библиотеке увидел стенд книг нижегородских писателей. Мои книги и книги из нашей серии «Времена и мнения». Тут же почему-то только один (34-ый) номер «Вертикали. ХХI век». Но и его Александр Иванович Казинцев приметил.
— Много слышал о журнале, читал на него рецензии, а вижу впервые (моё упущение — В.С.) Пусть кто-нибудь напишет о нём для «Нашего современника».
Но потом, полистав книгу «В предчувствии апокалипсиса», передумал:
— Давайте сначала рецензию на эту книгу. И побольше цитат из бесед.
После обеда торжественное открытие. Выступили: глава района, Шевченков (спонсор), депутат Законодательного Собрания Ольга Щетинина. Далее Дворцов, я, Тер-Маркарьян. Аршак единственный догадался прочитать стихи.
Но больше я на разбор текстов не попал. Глава увёз на обед в тесном кругу, который продлился до темноты. А дальше пришлось со всеми попрощаться и ехать домой. (Прощался с сожалением, хотелось остаться.)

20 — 21 сентября  Турбаза «Изумрудное»
Свадьба Наташи. Заранее себя настраивал выдержать эти два дня. Погода чудесная. Наташа в свадебном платье — красавица. Но отчего-то такая жалость в сердце. Жили с Ириной в отличном гостиничном номере. Большущий балкон. Там второй день и заседали с Чугуновыми и Татьяной. Даже песни попели.
Горьковское море обмелело. Песчаные косы показались над водой. Но так завораживающе, убаюкивающе хлюпает мелкая волна в камнях пирса, которые удерживает металлическая сетка. Когда вернулись домой (Таня и Эмиль с нами) и увидел, что два воздушных праздничных шара уже упали из-под потолка на пол (хотя около двух десятков ещё там держались), я воспринял всё это с какой-то малообъяснимой тоской.
Всё проходит… И всё пройдёт… Всё!

22 сентября 
В Союзе писателей узнал — Михаил Попов уехал в субботу вечерним поездом. Он успел попоститься в Дивееве и причаститься. Как сказала Татьяна Антипова — впечатления Михаила переполняли. Ну, дай Бог, если так.
Из Вачи приехал Чистов. Он курирует Некрасовский фонд. Начал говорить, что Шевченков недоволен, как всё прошло. Не было областных властей, прессы. Тут я с тоской понял – и эти не хотят просто так делать доброе дело. И этим нужен пиар, чтобы их заметили, а в итоге они получили от этого какие-то дивиденды. Пусть и не напрямую.
Тогда я прямо сказал:
— Чтобы развить большое дело, нужны и большие деньги. А вы за копейки хотите получить политическую славу. При этом люди живут, прямо скажем, в скромных бытовых условиях на этом семинаре. И тем не менее, что касается творческой составляющей, это дело важное. Потому и едут молодые писатели к нам из далёких краёв. Но два проведённых семинара — это ещё очень мало. Нужно время. Если вы это делаете не потому, что так должно быть, что того требует русская культура, служение ей, а ради достижения, получения каких-то дивидендов — то вы вряд ли на этом поприще достигнете желанной цели.
На этом и расстались, договорившись встретиться вновь через неделю. Почему-то мне кажется, что больше не увидимся.

23 — 24 сентября  Кунавино
Вчера Пётр Порошенко, объясняя журналистам в Киеве, почему он пошёл на перемирие, заявил: «Потому что 65% нашей техники уже были уничтожены».
Лишнее доказательство — у Донбасса украли победу.
Решил крышу на бане залатать, а после грибов  в лесу поискать. Плюс ко всему спилили с Сидоровым заболевшую черёмуху перед домом. А я ещё руками с веток собрал красивейшие яблоки с разных деревьев на дальнем участке.
Яблоки крупные, на солнце матово светятся. Неожиданно обнаружил, что у выросшей от пенька яблоньки один ствол даёт не жёлтые, а тёмно-красные яблоки совершенно другого сорта. Они и по форме другие, и по вкусу. А ещё из одного трухлявого пенька вытянулась другая яблонька и уже разродилась плодами. Какая сила жизни в природе!
Позвонила Ирина Высоцкая. Всё хлопочет о концерте Нины Карташовой — где проводить? Областная библиотека отказала, Дом учёных отказал, мотивируя это тем, что Карташова экстремистка. Посоветовал обратиться в Центральную городскую библиотеку. В крайнем случае проведём у нас в Союзе писателей.
Утром поехали в лес. Погода сказочная — солнечно, тепло, тихо. Осень набирает краски, яркости.
Грибов нашли немного, но среди них у меня и белые, и подосиновики.
На обратном пути домой заехали к Линде, постояли у воды. Давненько я не был на берегу этой речки.
По дороге (Кировская трасса) всё обращал внимание на рекламный плакат, призывающий помочь деньгами ополченцам Донбасса (недалеко от Рекшино). На этот раз кто-то кинул в него краской. На общем фоне образовалась небольшая клякса. Это всем нам напоминание — не все, кто живёт рядом, среди нас разделяют наши оценки.
Должен был в театре драмы посмотреть премьерный спектакль «Свадьба Кречинского» с участием А.В. Мюрисепа. Но его перенесли. Заменили «Двенадцатой ночью». Пошёл, хотя эту работу уже видел. И не пожалел. Все сцены внутри спектакля сыграны, что-то в нём потеплело. И на эту заинтересованность героев друг в друге откликался зритель.

25 сентября 
Из встреч и разговоров.
Приезжал Александр Ломтев за журналом для автора из Калининграда Дмитрия Павловича Воронина. С ним Криницкая. Татьяне отдал «В предчувствии апокалипсиса». Пусть попробует, напишет рецензию для «Нашего современника». Александру Алексеевичу пришлось указать на публикацию его рассказов в «Нижнем Новгороде». Нужно быть разборчивее.
— Если власти ближе воры, это вовсе не значит, что и ты, ради публикации, должен быть с ними.
По словам Ломтева, Любовь Петровна Ковшова совсем плоха. Всё идёт к неизбежному.
Евгений Позднин пришёл за своими рукописями, которые у меня лежат несколько лет. Я про них совсем забыл. Хорошо, что хоть нашёл.
Разговорились надолго. Исторические теории он всегда выдвигает довольно авантюрные. Например, о том, что царская семья (последняя) не была расстреляна. Её, якобы, вывезли в Германию. И теперь нами правят потомки (правнуки) Николая II. Например, Медведев — вылитый Государь. Ну, и много ещё подобных измышлений, никак не подтверждённых хоть какими-то, пусть далеко косвенными, фактами. А они должны быть.
В итоге рукописи я оставил у себя с обещанием их прочитать.
Позвонил Михаил Попов. Пребывание в Дивееве произвело на него такое впечатление, что он отказался от поездки в Вологду, чтобы «не расплескать» испытанных чувств. Поспешил за письменный стол, в Архангельск.
Это хорошо, я за него рад.
Предостерёг, чтобы я жил с мысленной оглядкой. Так на него подействовал мой рассказ о кончине Володи Цветкова. Он-то прекрасно понял мои опасения и догадки, и что они не беспочвенны, а вполне реальны. Видимо, и с Нелли Зимой были у него какие-то разговоры об этом.
Вновь заговорили о поэзии Юрия Кузнецова. Я не понимаю тех восторгов, которые высказывают многие почитатели его творчества. Вот и в своей новой книге о жизни и творчестве Кузнецова Станислав Юрьевич Куняев приводит множество цитат из стихов Юрия Поликарповича. Но ничего кроме гипертрофированных амбиций я в них не вижу. А уж противопоставление поэзии Пушкина и Кузнецова мне вообще кажется смехотворным. Когда читаешь рядом строчки одного и другого, то все потуги нашего современника кажутся убогими.
Куняев в «И бездны мрачной на краю…» прямо говорит о том, что Ю.П. себя видел современным Пушкиным, выше Александра Сергеевича.
Михаил в спор со мной не вступил, только заметил, что я, видимо, не впускаю в себя поэзию Кузнецова из-за того, что в ней много языческих мотивов. Возможно, он прав. Моё сердце на его строки не откликается. В них много жёсткости, высокомерия, и совсем нет любви. В отличие, например, от стихов Николая Рубцова. У того тоже ощущается какая-то незавершённость, недовысказанность. Но есть сострадание, любовь, понимание красоты окружающего мира. Его поэзия глубже, проникновеннее, образнее.

26 сентября 
В Нижегородском государственном художественном музее (в бывшем Доме губернатора, в Кремле) открылась к просмотру картина (после реставрации) Н.А. Кошелева «Погребение Христа». Огромное полотно, занимает целый зал. Я помню его до реставрации в ужасающем состоянии. И вот оно возрождено.
Смотрел с Н.П. Мидовым и Павлом Климешовым. Свет ещё не выведен, на картине блики, но зрелище захватывающее.
Работу над произведением художник окончил в 1881 году в Риме. Оттуда полотно было доставлено в Россию. В 1886 году автор обратился к властям Нижнего Новгорода с предложением создать художественный музей и передал туда картину. У неё инвентарный номер 1.
Во время Великой Отечественной войны картины из музея вывезли, но с такой большой работой не справились, её только свернули в рулон и оставили в музее. Условий хранения никаких. В итоге повреждения оказались значительными.
После 1991 года, когда Губернаторский дом — дом Горкома КПСС в Кремле был передан Художественному музею, туда переместили и повреждённый холст. Но как — его упаковали и катили по асфальту через площадь Минина. Иначе перевезти возможностей не было.
Теперь картина предстала в первозданном виде. Её сюжет — в центре на погребальных носилках на белых полотнищах лежит умертвлённый Иисус Христос. Процессия из Его учеников, Богородицы и так далее двигается (спускается) с Голгофы (там уже темно), через некое тесное ущелье и выходит на просторное место, которое уже озаряется только начинающим восходить солнцем. Всё продумано. Композиция разработана так, что сразу захватывает зрительское внимание. Но и символы в этой работе читаются без труда — от тьмы к солнечному свету.
Долго смотрели, обсуждали. Всё-таки ничто истинно талантливое просто так не может погибнуть. Под впечатлением поехали к Николаю Павловичу в мастерскую продолжать говорить об искусстве.

27 сентября 
Заезжал к Сергею Скатову. Сидит дома один. Немного болеет. Отвёз ему свои последние книги. Хочет поработать, что-то о них написать. Безденежье угнетает, но Сергей не сдаётся, много читает, ищет работу. Хотя я заранее знаю — если и найдёт, то бросит после первых дней. Потому что окажется не той, которая ему была бы интересна. В комнате чисто, прибрано, только накурено.
Ещё у Мидова предложил Климешову подготовить книгу для издательского совета и через «Родное пепелище» её представить на рассмотрение. Сегодня Павел позвонил, тексты в книгу собирает и просит меня написать к ней вступительную статью:
— Кроме тебя больше попросить некого.
И почему так всегда происходит — столько народу вокруг (пишущего, вместе с ним пьющего, других осуждающего), а как доходит до дела — вокруг пустыня.
Позвонила Ирина Высоцкая. Выступление Карташовой всё-таки решили проводить у нас в Союзе писателей.
Вычитал у Станислава Куняева в книге о Юрии Кузнецове: «Весьма проницательный и знающий современную поэзию критик в обширной статье «Латентный постмодернизм Юрия Кузнецова» не без оснований писал…» Далее следует цитата. Но ни фамилии Николая Переяслова, ни источника, где эта статья впервые напечатана («Вертикаль. ХХI век» № 14) не указывается. 

29 сентября 
«Говорящее дерево» ушло в типографию. Долгая была работа по формированию и оформлению этой книги. И вот — всё позади. Теперь остаётся ждать — что в итоге получится.
Из-под Донецка приходят вести одна страшнее другой. На освобождённых от подразделений национальной гвардии Украины территориях находят всё новые и новые братские могилы, в которых чуть засыпаны землёй тела замученных, истерзанных, обезглавленных людей. Представители ОБСЕ насчитали уже более 400 трупов. И это только начало. Жители рассказывают жуткие истории об издевательствах, грабежах, повальных, многократных изнасилованиях девочек от 12 до 16 лет. И на все эти факты просвещённая и свободолюбивая Европа отвечает презрением, равнодушным молчанием.
В Харькове зомбированно-прыгающая толпа снесла памятник В.И. Ленину. Смотришь на всё это, слушаешь этих одичалых особей, и понимаешь — как легко людей можно превратить в дикое, обезумевшее стадо. Толпой налетают на стариков. Налетают дикой шакальней  стаей, пинают, бьют. Смотреть на эти репортажи по телевидению невыносимо больно. Гнев закипает в сердце.
На заборе церкви в честь Двухтысячелетия Христианства нашли повешенного (надетого на пики забора) мужчину. Ещё одни страшные кадры.
О Донбассе — всё больше говорят, что у убитых были изъяты органы для трансплантации. На передовой работал передвижной крематорий — сжигали трупы, чтобы не оставлять следов.
Сам Донецк продолжают обстреливать. Рушатся дома, гибнут люди, в больницах раненые, без ног дети и старики. И кому нужно было это перемирие? Давно бы отогнали фашистов от городов, перекрыли снабжение окружённым частям.
По телеканалу «Культура» документальный фильм о В.Я. Курбатове в честь его 75-летия. Как всегда хорошо, умно говорил Валентин Яковлевич, но больше всего потрясли меня два момента. Первый, это когда он читал «стихотворение» своей матери, путейской рабочей. В Ульяновской области во время войны она много трудилась, но и писала письма родным. Это и были стихи. Второй — это их первая встреча с Астафьевым. Тогда Виктор Петрович в Курбатове узнал мальчишку, который после войны в Чусовом собирал окурки у железнодорожных путей. С этого момента началась их долгая, непростая, но искренняя дружба.

30 сентября 
По центральному телевизионному каналу «Россия» показали фильм «Николай Рыжков. Последний премьер империи» (к 85-летию со дня рождения). Рад был видеть Николая Ивановича всё таким же бодрым, умным.
О Клубе своего имени он не упомянул ни разу. Но откровенно рассказал о своих отношениях с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Из всего выходило, что перестройка, антиалкогольная кампания — всё это происходило не по злому умыслу генсека, а из-за его недальновидности.
Эпизод:
В 1988 году на заседании Политбюро ЦК КПСС по сворачиванию антиалкогольной кампании Н.И. Рыжков чуть не разодрался с Егором Лигачёвым. Только тогда М.С. Горбачёв пошёл на попятную.
Но главным своим делом Николай Иванович считает создание памятного комплекса на Прохоровском поле (там и проходили съёмки). И эта расстановка акцентов в конце жизни многого стоит. Ни ликвидация аварии в Чернобыле, ни спасение Спитака после страшного землетрясения с десятками (20 тысяч человек) тысяч погибших, ни катастрофа развала страны, а Прохоровское поле. Тут скрыты (в этой оценке) корни русского восприятия мира. Как важно, что судьба дала мне возможность много раз встречаться с этим человеком, слушать его. Авторитет Рыжкова в стране вроде бы не заметен (внешне), но непререкаем среди тех, кто знает, что такое высшая власть.
Ещё факт — 25 лет на «Уралмаше» от мастера (после техникума) до генерального директора. Это ж каким организаторским талантом надо обладать. Награды — четыре ордена и Государственная премия СССР.
В Харькове и Одессе шабаш, сумасшествие. Бесчинство «правого сектора». Что же они делают со страной? Если хотят всех запугать, то ведь эффект страха проходит, и дальше начинается сопротивление, противостояние, драка всех против всех. Это безумие понимаешь только тогда, когда подобное происходит не где-то в Ливии, а рядом. Так уничтожаются страны.

4 октября 
Приехал Борис Лукин с новой женой. Делились с ним новостями — быстро, с перебиванием друг друга. Через час он уехал. А мне жалко было с ним расставаться.

6 октября  Бор
С Виктором Сидоровым отвезли документы по земельным делам.
В Союзе писателей читал накопившиеся рукописи для журнала. Два рассказа прислал Александр Казинцев со своим вступительным словом. Молодая девушка — любопытный автор.
Окончательно перечитал статью Павлова о «Предчувствии…» Кажется — получилась. Во всяком случае какая-то центральная мысль в ней есть. Надо давать ей добро.
Александр Фигарев принёс большущую статью о своей последней книге. Говорили с ним больше часа. Удивительно — кажется, много читает, но ничего не знает о происходящем вокруг. Все оценки — на уровне сплетен.
Вечером приехали Заноги. Забрали свои картины из зала. На их место привезли новые. И сразу стены посвежели, заиграли новыми красками.
Остались с Владимиром Ивановичем выпить немного сухого вина, и так сладко поговорили. Он потеплел внутри. Младшая дочь родила внучку. Это вторая в их семье. Но главные разговоры — о сути творчества. Как она похожа, сопоставима у художников и людей пишущих.
К концу разговора Володя обнял меня и сказал:
— Как здесь хорошо… (в моём кабинете). Это потому, что ты здесь.
Я Володе ответил:
— Нас очень мало. Когда я начал издавать «Вертикаль. ХХI век», то думал, что нас, единомышленников, соберётся целая команда. Но оказалось всё не так. За почти пятнадцать лет Господь дал мне тебя, потом Володю Цветкова.  И всё…

8 октября 
Театр драмы. «Свадьба Кречинского» Сухово-Кобылина. А.В. Мюрисеп в роли слуги Кречинского. Вот что значит пишущий человек. Он видит своего героя как бы изнутри, рисует, дорабатывает, дофантазирует его.
Спектакль и с точки зрения режиссуры, и по оформлению мне показался скучноватым. Сергей Блохин (Кречинский) уже затирается в восприятии. Очень много играет, везде главные роли. Фактурен, обаятелен — но везде одинаков (разве что Столыпин в «Третьей правде» у него иной, выбивается из общего потока), и уже трудно одного героя в его исполнении отличить от другого.
Все остальные — ну так, добротно. Но всё действие построено на каких-то театральных штампах. А хочется новизны… и темперамента. Темп спектакля, как мне кажется, надо бы увеличить.
Был у Ярослава Каурова (днём) с анализами Тани.  После разговор — в каких ещё журналах можно опубликовать его стихи. Вот что значит азарт и долгое писание для себя. Теперь, когда случился прорыв и мечты сбылись, нет насыщения публикациями (которых много!), хочется ещё и ещё. Это и понятно, и простительно.

9 октября 
Позвонил Александр Васильевич. Спрашивал о вчерашнем спектакле. Сказал всё, что думаю — начистоту.
В Союз приезжал Чугунов. Говорили больше двух часов. Об Украине и сегодняшнем мироустройстве. А началось всё с того, что когда отец Владимир возвращался из Москвы, то увидел у дороги большущий плакат: «Царь, прости нас!» Сюда же подверстал недавнее выступление Жириновского на каком-то форуме (при В.В. Путине), где Владимир Вольфович заявил — России нужен Царь, а не президент. А до этого подобные разговоры были при Б.Н. Ельцине.
Действительно, при развитии сегодняшних событий в Новороссии и всё, что связано с ними в мире, в Европе могут произойти глобальные изменения. Сейчас мы их не предвидим (всё в руках Божиих), только предчувствуем. А ведь в Новороссии прослеживается явное желание построить новое государство социальной справедливости на фундаменте христианских, православных ценностей.
И тут в нашем разговоре вновь возник вопрос сегодняшнего состояния нашей церкви. Если бы в ней соблюдались нормы социальной справедливости, любви, честности, если бы она была примером справедливой жизни, то и наше государство было бы совершенно иным.
Как знать, может быть, через разрушения, смерти, страдания Новороссия и придёт к построению такого общества.

10 октября 
Что выделить из сегодняшнего дня? С утра Павел Климешов привёз картины Владимира Ивановича Дубова (1938-2007). Развесили у меня в кабинете. Необычная живопись, но это работа художника. Особенно — зимний пейзаж, поданный через окно. Три картины на холсте, одна ДВП.
Приехал Юрий Марахтанов. Измученный жизнью человек.  Пытаемся с отцом Владимиром его роман подготовить для издательского совета.
Оказывается, Юрий продал свою трёхкомнатную квартиру, купил двухкомнатную где-то на окраине. Почему?
— С хорошими детьми квартиры не продают.
И тут же вспоминает, как у него были две служебные машины. Я помню это время, тогда наши дочери учились в одном классе. Но всё пошло прахом. Может, только написание прозы Юрия и спасает. А ведь пишет.
Заноги привезли остатки картин для выставки и быстро их развесили. Хорошая получилась экспозиция в большом зале. А Машина «Калина» просто завораживает. С таким темпераментом, напором написан этот большой натюрморт на холсте. Удивительный, смелый художник. И характер, видно, от матери достался. От картины просто невозможно оторвать взгляда.
Пришёл в Союз в 11-00, ушёл в 19-00. Целый день в кутерьме и в звонках. Бездарно гублю время.

12 октября 
Устроили в Союзе писателей открытие мини-выставки В.И. Дубова. Пришли все наши — Юсов, Данилин, Мидов, Важнёв, Занога. Весь разговор состоялся в основном за столом. Некуда было деться от политики.
Что касается жизни (трудной, бомжеватой) Дубова. Я не думаю, что в этом нужно винить прежнее (да и нынешнее) руководство Союза художников. Каждый выстраивает, в меру открывшихся возможностей, свою судьбу (в том числе и творческую) сам. Пример — и Виктору Григорьевичу Калинину было не сладко. Но талант и цельность характера (вера — пусть и старообрядческая) позволили всё преодолеть.
Дубов вместе с Альбертом Данилиным работал в Комбинате торговой рекламы (это рядом с моим домом). Первый — один год, второй — четыре. Данилин заработал кооперативную квартиру (там), а Дубов ушёл пить и кого-то винить во всех грехах. В итоге, как сказал Виктор Тырданов, всю жизнь прокривлялся и проёрничал. И Виктор Константинович знает, о чём говорит. У него ли была лёгкая да беззаботная жизнь? Да и бывает ли такая вообще?
Уходили из Союза по темноте вдвоём с Заногой. Тепло, тихо, фонари горят густым, жёлтым с красным, светом. Шли медленно, рассуждали о том, что без веры нет человеку опоры, и он распадается, разрушает себя. Всё его делание превращается в фиглярство. И дело не во внешних проявлениях веры. Главное — это серьёзное отношение к жизни должно быть внутри человека, в его душе.

13 октября 
Приехала из архива «специалист», привезла все подписанные и подтверждённые печатями бумаги. Еле её уговорил попить чай — очень стеснялась. Теперь буду пополнять свой фонд регулярно. Много ещё чего надо передать туда.
Позвонил Парпаре. Вновь попросил Анатолия Анатольевича поддержать мои кандидатуры на приёмной комиссии в Союзе. Дворцов, Парпара — это уже кое-что в положительном решении вопроса.

14 октября  Бурцево
Чувствую, что простыл. Теперь пару дней надо отлёживаться. Во всяком случае, горло уже начинает болеть. Но ничего не поделаешь — согласился ещё раньше ехать к К.И. Шихову в деревню с Важнёвым. Повод — его прощание с деревней и показ новых картин, написанных за это лето. Цикл из пяти картин написан по этюдам путешествия Кима в Кижи, Валаам. Очень хорош пейзаж Кирилло-Белозёрского монастыря со стороны озера. Может быть, лучший из всего цикла.
Всего за лето Шиховым написано восемь холстов. Для его возраста это отличная работоспособность.
Перед поездкой в Бурцево звонил Валерий Васильевич Никитин. Редко мы с ним видимся. Долго и путанно рассказывал про какого-то мальчишку, который пишет стихи. Познакомился с ним на Люкинских чтениях. Теперь просит меня посмотреть его опыты и что-то сказать.

15 октября 
Всё, разболелся. Никуда не пошёл, лежу. Но телефон покоя не даёт. И только один звонок приятный — от отца Евгения Юшкова. Хочет посмотреть выставку Дубова. Готов и сам выставиться. А ещё говорил о подготовке совместного, он и Мидов, альбома с моим участием. Условились повидаться на следующей неделе.
Письмо от Парпары. Приняли в Союз писателей пока только А.В. Мюрисепа при непосредственном участии Анатолия Анатольевича. Он выступил по поводу двух его книг. Других не рассматривали. Не могут найти документы (Мюрисепа тоже). Бардак за всякой гранью. И так с нашими документами уже несколько лет. Но я решил больше не нервничать. Пусть будет как будет. По делу, как я понял, лучше приезжать с бумагами прямо перед началом заседания комиссии. Но на это должны быть средства.

17 октября  Сергач
Чувствую себя сносно. Отлежался. За окном три дня лил дождь, выл ветер. То же самое продолжается и сейчас. Ирина уговаривает никуда не ехать, но Виктор Сидоров уверен — доставит до Сергача без проблем. Да и Юрий Владимирович Назаров звонит, переживает — приеду ли?
По дороге смотрю на обледенелые ветви деревьев. Жёлтые берёзки болезненно согнуты навалившейся на них тяжестью, вершинами устремлены к земле. И вдруг — голая яблоня (без листьев), сплошь увешанная красными плодами — обледенелыми, стеклянно блестящими. Невероятно красиво. Или вдруг жёлтый, высокий, какой-то вызывающе-надменный, бьющий по глазам «костёр» лиственницы среди густой разлапистой, стеклянно поблёскивающей зелени сосен.
Выход второй книги альманаха «Сергач» в городе обставили празднично. Зал Дома культуры полон. Тут все возрасты. Школьники, допускаю, пришли не совсем добровольно. Вечер ведёт Юрий Назаров. Просит и меня сказать приветственное слово.
Говорил о Семёне Ивановиче Шуртакове (всё-таки мы были знакомы более тридцати лет); о значении альманаха для удержания культурного уровня в районе. О его помощи для сергачан в постижении собственной истории.
По окончании торжества встретились с главой района. Многим подарил привезённые с собой сборники (2014 года) стихов Николая Офитова «О, Родина!..». За обедом говорили (и много) о национальных культурах. О том, что у нас в области, к сожалению, в отличии от республик, этому уделяется недостаточно внимания. А русская культура, как именно национальная, и вовсе не рассматривается.
Я рад, что с руководством района (главой) у нас сложились приязненные отношения. Так приятнее делать общее дело. Да и получается результат качественнее.
Позвонила Ирина, предупредила, что город завалило снегом — сугробы. Виктор решает возвращаться окружным путём, через Арзамас. Чтобы избежать попадания в возможную пробку на Казанском шоссе. Путь получился почти в два раза длиннее (Сергач — Гагино — Лукоянов — Шатки — Арзамас — Нижний Новгород), но проехал его без усталости и утомления — даже с удовольствием. Смотрел по сторонам. Настоящее путешествие.
Подъезжая к городу, увидели снег на обочине, потом и на дороге. В самом Нижнем, действительно, навалило его порядочно. Но всё превращается в слякоть. Хотя — деваться некуда. Это первый снег нового сезона.
В дороге позвонил А.В. Мюрисеп, тепло благодарил за приём в Союз писателей России. Понимает, что с точки административной я сработал хорошо. И для него это событие.
У меня потеплело в душе — Александр Васильевич с такой благодарностью  воспринял сообщённую мною новость. По телефону обняли друг друга.

18 октября 
В Союзе писателей концерт. Приехала Нина Карташова (поэт, но я не большой любитель её стихов, слишком много лозунговости, призывов), певица Галина Митрофанова, пианистка Ольга Домнина. Тема их выступления — память митрополита Серафима Чичагова. Я сказал небольшое вступительное слово, но потом из зала вышел. Что-то слышал через стенку. Но народ всё воспринимал восторженно.
Успел в Рукавишниковых послушать «Вия» и музыку Модеста Петровича Мусоргского, Анатолия Константиновича Лядова. И Мюрисеп, и оркестр были хороши. Зал искренне аплодировал. Только из-за сокращений текста Н.В. Гоголя пропал аромат, красота его прозы. Остался один сюжет. Но ведь и не читать же всё произведение. Велико. Да и музыке нужно найти место.

19 октября  Кунавино
Мой дом… Приехал попрощаться с ним до следующего года и закрыть ему глаза — окна тяжёлыми щитами из берёзовых досок. Это от недобрых людей. В доме ещё тепло по сравнению с улицей. Не проморозило.
Собрал из-под снега яблоки — антоновку. Голыми руками поднимал заледеневшую корку, а под ней в рыхлом снегу на зелёной траве схваченные морозом плоды. Беру их в ладони, а они как каменные. Но красивые.
В комнатах с закрытыми окнами сиротливо. Включил свет, и пока не приехала машина, перебирал на стеллажах в первой комнате книги. Понемногу читал.
Почему так горько оставлять дом на одинокое зимнее сиротство? Наверное, потому, что он наполнен памятью о детстве моих дочурок.
Слышу, как за стеной скрипит под колёсами медленно едущей машины схваченный морозом снег. Выключаю свет, закрываю дом, выхожу.

22 октября  Бор
Всё тот же земельный вопрос. Написал заявление в местную администрацию по дополнительной продаже двух с половиной соток.
Заседание рабочей группы издательского совета по предложению изменений в Постановление местного правительства. Несмотря на трудное финансовое положение губернатор подтвердил, что книгоиздательскую программу сворачивать не будут. Отрадно. Хотя — время покажет.
Говорили с Пудаловым Борисом Моисеевичем, руководителем Комитета по делам архивов Нижегородской области,  о том безобразии, которое творится в «самиздатовской» литературе. Размываются все рамки профессионального отношения к литературному труду — редактура, корректура, язык. Попросил его прочитать вёрстку моей книги «Память сердца». Согласился. Вечером  переслал ему по электронной почте.
Заседание прошло со спорами, но доброжелательно. Совершенной глупостью выделялся один Шамшурин. Особенно противился пункту, где ограничивалось издание книг одного и того же автора подряд несколько лет. Это в первую очередь касалось его, возможность и впредь получать свой кусок он отстаивал рьяно, без всяких угрызений совести. 

23 октября 
Приехал отец Евгений Юшков. Вместе отправились к Мидову. Николаю Павловичу сегодня 82 года. Застолье. Народу немного, разговор хороший. Отец Евгений затронул тему спасения. Я думаю, что оно в нашей душе, в глубинном её покаянии перед Богом. Да и всё общение с Богом происходит именно в ней.
Вроде бы решили с Юшковым готовить книгу его заметок, дневниковых записей. Собрать всё это из шести книг, уже изданных им в разные годы в один том. Новый сборничек он подарил мне сегодня. С не совсем обычной надписью от автора.

24 — 26 октября  Москва
Едем с Виктором Сидоровым. Это жутко скучно. Во время всего пути включённое в машине радио бьёт по мозгам. Пытка.
Привёз Николаю Викторовичу Офитову большую часть тиража его книги «О, Родина!.. Гражданская лирика». Одним этим поездка оправдана.
Следующие два дня — фестиваль «Наше время» в библиотеке на Шаболовке. Организатор — Борис Лукин. Дело Борис Иванович со своей антологией сделал большое. Объединил целое поколение писателей 60-х годов рождения. Они по-разному думают, у них часто совершенно противоположные политические пристрастия. Но Борис показал, что эти писатели есть. Об этом я говорил, открывая второй день работы фестиваля.
В третий день пришлось представлять «Вертикаль. ХХI век». И неожиданно для себя разболтался. Ну, да ладно. Глупостей вроде бы не наговорил.
Познакомился с Владимиром Викторовичем Макаренковым из Смоленска. До этого знали друг друга по переписке. Он привёз свой альманах «Под часами», где и «Колька», и рецензия на «В предчувствии апокалипсиса»
Приятное впечатление оставил о себе Сергей Овчинников из Тулы. Спокоен, скромен, наших оценок происходящего в стране.
Оставил для библиотеки большую подборку номеров нашего журнала за прошлые годы. Будут ли читать — не знаю.
Из выступления Елены Сапрыкиной. Оказывается, в школах заблокированы сайты журналов «Наш современник», «Москва» — как подозрительные (и ещё ряд наших журналов), но при этом оставлен свободный доступ к «Новой газете», украинским антирусским сайтам.
Единственная надежда, что запрет наоборот подтолкнёт русских ребят и девчонок посмотреть эти сайты на домашних компьютерах. Не может быть, чтобы национальное унижение было для них безразлично. В конце концов — захотят ли они быть порабощённым народом? В том числе и в сфере информации, культуры, литературы.

29 октября 
Приезжал отец Евгений Юшков, привёз шесть своих книг: «Моё поле», «Фиваида», «В той стране», «Душа моя», «Глас хвалы», «Моя родная Карповка». Буду из них делать одну. Работа впереди предстоит большая, но интересная.

31 октября 
Несколько дней назад шёл по Канавинскому мосту со стороны Стрелки, и на оконечности острова со стороны Волги увидел большущую стаю уток. Просто черным-черно было на воде и на берегу от них. Вот их сколько выросло в этом году на острове. Приходит пора улетать. Будто по чьей-то команде птицы собираются в стаи. А в стае кто-то из них должен взять на себя обязанности вожака и всех остальных повести за собой. Без этого для птиц гибель. И так всё в жизни продумано, рассчитано, определено.
В Художественном музее на набережной, в залах на втором этаже открытие выставки «В кругу семьи. Живопись и скульптура из собрания музея им. А.С. Пушкина». Выставлено более пятидесяти произведений XVII-XX веков.
Интересно само изменение эпох в изображении художников. И тот, давно для нас ушедший мир, завораживает своей непостижимостью. Другие лица, другой быт. И как убого с этим рядом выглядят картины художников двадцатого века, с их изображением (примитивным) и внешнего пространства, и внутреннего мира современного человека. Слишком много на их холстах не жизни, а условности, подразумевающей жизнь.

2 ноября 
Два выходных дня в своём кабинете писал о Владимире Георгиевиче Цветкове. Всё плохо, мало эмоций, жизни. Но хоть так, а сегодня вчерне закончил. Надо ещё текст вычитать и добавить в него ряд эпизодов. Главное — теперь книга о Володе приобрела свою законченность. Хорошо, в работе над рукописью помог этот дневник. Хоть и кратко всё записывал, но и это оказалось важно.
Звонил отец Владимир Чугунов. Кроме продолжающихся разговоров о прошедшей Белградской книжной ярмарке сообщил, что Сергей Петрович Чуянов попросил у него прощения.
— Ну и что ты?
С некоторым раздражением:
— Господь велел всех прощать. К тому же он на телевидении…
И далее знакомая песня.
Простить — прости, дело твоё. Но зачем человека, подлостью тебе отплатившего за многое сделанное для него добро, опять приближать к себе? Понятно, он остался один и никому не нужен. Книгу его о художнике Евгении Анатольевиче Расторгуеве никто кроме Чугунова не издаст. В той компании (в городском отделении писательской организации) ни человеческого тепла, ни любви нет. Но почему об этом Чуянов не подумал раньше, когда предавал? Простить — это не держать зла в сердце на кого-то. Так мы и так не держим. Всё же остальное — повод для нового предательства, которое, я уверен, не за горами.
Вот об этом всём я и сказал отцу Владимиру.

3 ноября 
Сергей Шестак привёз несколько пачек моей новой книги «Говорящее дерево» от Чугунова. Неплохое получилось издание. После ужина Сергей вдруг заговорил о книгах Елены Крюковой. Мне пришлось высказать своё мнение о них.
— Талант должен быть организован. Иначе он бесполезно тратится на многословие, на длиннющие, наполненные невероятной энергией (особенно сексуального характера) тексты без начала и конца. Оттого их прочитать — уже огромное насилие над собой.
Вчера в компьютере попытался найти текст своего прощального слова с Володей Цветковым. Напрасно. Отправил в «Нижегородские новости» и не сохранил. А там его сильно сократили. Теперь придётся помещать в свой очерк этот газетный неполный вариант. Хотя — может, он и лучше первоначального.

6 ноября 
В Союзе писателей набирали (и тут же редактировали) воспоминания Михаила Рубцова о Володе Цветкове. Много точных и интересных наблюдений, замечаний.

8 ноября 
Прочитал книжку отца Евгения Юшкова «Моё поле» — с удовольствием. Самое драгоценное в ней — крупицы воспоминаний о своём детстве и молодости, о людях, встреченных на жизненном пути, воспоминания «случайных» людей о своей жизни. Всё это живо заставляет откликаться наше сердце, нашу память.
Рассуждения о вере, богослужении, православных праздниках, духовном борении верующих людей с грехом (Да и только ли верующих? Разница в том — верующие всё гнусное, что исходит от человека, называют грехом, а неверующие — ну, те по-разному.) правильны и важны для духовного укрепления, понимания происходящего с человеком. Но они не трогают так наши чувства, как воспоминания конкретных «житейских» случаев. Тут душа моментально откликается — а ведь и со мной подобное случалось, а ведь и я эдак-то переживал.
Звонила Татьяна Борисовна Лубяко. Как оказалось, она перенесла операцию на брюшной полости. Очень серьёзную. Но рассказала об этом спокойно, буднично — а ведь какие страдания. Но ни жалоб, ни охов-вздохов, ни жаления себя. Вот истинно христианское отношение к жизни.
— Повезли меня на скорой в больницу. Ну, думаю, умру, так умру. Что ж поделаешь.
Вот за это смирение и доброту Господь и хранит её, продлевает срок жизни.

9 ноября 
Воскресенье. Вчера весь день провёл дома. Сегодня не выдержал, пошёл прогуляться. Тянет на работу, за компьютер (внести правки и дополнения в текст о Цветкове, да и всякой другой мелочи набралось довольно, которую надо бы сделать), но не поддался желанию, устоял. Пешком дошёл до Чкаловской лестницы, поднялся по ней, и обойдя Кремль, вернулся домой.
Удивительно спокойно на душе. И сколько за всю жизнь воспоминаний накопилось, связанных с этими местами. У Красных казарм, где теперь установили памятник Петру I (ему уже как Ленину наставили изваяний по всем городам и весям), вспоминал, как во время службы в армии получил семь суток гауптвахты, и в нашей сержантской камере (выкрашенной какой-то ядовитого цвета краской, с еле светящейся за металлической сеткой лампочкой под потолком) с четырьмя нарами был парень из этих казарм. Жизнь тогда тут кипела. Солдатики из его взвода принесли нам, когда попытались нас вывести на работы, консервов, водки (часть занималась сопровождением грузов по железной дороге, потому с сухим пайком у служивых был полный порядок). Мы сидели на набережной Волги, выпивали. Я показал рукой на свой дом за Окой, сказал, что там живу. Конечно, мне никто не поверил. После вновь зашли в эту часть, жевали лавровый лист, чтобы не пахло перегаром, а охранявший нас паренёк (простенький, деревенский) всё просил «идти назад, в тюрьму». Наконец мы согласились, пошли, но подойдя к кремлёвской стене, вздумали на неё (тогда недостроенную) залезть и пройти до площади Минина, к памятнику В.П. Чкалову. Солдатик с автоматом чуть не плакал, бегая за нами. Сжалились над ним, вернулись и, дурачась, заложив руки за спину, как истинные арестанты, пошли вверх по Кремлю к гауптвахте. Как же был горд этим строем наш охранник! Просто сиял! Много ли нужно человеку для счастья. Лишь бы кто-то показал, что он ему подчиняется.
Теперь в Красных казармах запустение и разорение. Асфальт разбит, клумбы заросли дурной травой. Грустно.
По телевизору сюжет в новостях о том, что после пятидесяти лет — это кризисный возраст, жизнь закончена. Странно, у меня, вроде бы, всё только началось — книги, публикации, встречи с замечательными людьми, литературные награды. Если бы в моей жизни всё оборвалось до пятидесяти, то моей жизни вроде бы и не было бы совсем. Так — попил, поел, родил детей и ушёл. Весь смысл существования оказался после этой даты. Смысл, оправдание моего пребывания на земле. Потому сейчас и спешу сделать как можно больше.

11 ноября 
Думал о Мидове, и он позвонил. Спрашивал о книге, сожалел, что я не забрал картину «Великий Враг. Предрассветная», подаренную мне, когда был у него и за мной заехал Сергей Шестак. Николай Павлович её уже сфотографировал для своего альбома.
Я в свою очередь попросил узнать у Г.А. Скотиной — возьмётся ли она снова оформить книжку «Колька». Эта просьба Николая Павловича обрадовала. Хороший знак. Договорились, что в ближайшее время встретимся.
Говорил с Парпарой. Анатолий Анатольевич сразу согласился написать о Цветкове. Он был его крёстным отцом по приёму в Союз писателей. Книжечку о М.Ю. Лермонтове он приготовил. Издавать будем у меня. Появилась идея совместить два цикла «замет» — о Пушкине и Лермонтове в одну книгу. И вообще, разговор получился радостным для моей души, праздничным.
Чугунов позвонил и рассказал о своём пребывании в Париже. Много толковых встреч, знакомств. Литературная ярмарка привлекла русских эмигрантов, но не только. Батюшка, кроме своих романов, возил туда и наши совместные детские книжки «Солнышко — всем», «Заветное слово», и мою «Говорящее дерево» (все купили), и номер «Вертикали. XXI век». Был на приёме в посольстве Российской Федерации, съездил на русское кладбище к могилам И.А. Бунина и отца Сергия Булгакова, посмотрел на ночной город с Эйфелевой башни. Много снял сюжетов и интервью на видеокамеру.
Главное, как мне кажется, только таким путём он может пробиться к европейским читателям со своими книгами. В первую очередь — с романами. Помоги ему, Господи!
Вчера батюшка прислал небольшую статью для книги в память Цветкова. Очень добрую и радостную для меня. О Володе он пишет, как об искренне верующем человеке. Так оно и было. И из жизни-то он ушёл как праведник.
В Союзе писателей с Михаилом Рубцовым вносили правку в текст его воспоминаний. Замечательный эпизод в реанимации с принесённой просфорой. Высказал ему сомнения по поводу своего текста воспоминаний о Цветкове — слишком формально написан, без чувства. Михаил попросил дать ему прочитать. Вечером позвонил.
— Хорошо написано, с любовью.
Но посоветовал в конце дать цитату из «Апокалипсиса», чтобы было убрано пессимистическое общее впечатление. Наверное, этим советом воспользуюсь. Как и тем, что надо написать о сентябрьской нашей с Володей прогулке по Волге. Просил это сделать Ирину, но она не соберётся, не решится. А жаль, хорошо бы это было  в книге.

 12 ноября 
В Большом зале Консерватории открытие фестиваля «Улыбышевские ассамблеи». Концерт камерной музыки. А.В. Мюрисеп веселит публику, изображая самого Александра Дмитриевича Улыбышева.
Выступает молодёжь, видимо, студенты консерватории. Очень приятное впечатление.
В фильме об Улыбышеве подчёркивали его русскость, то, что он воспитал Милия Алексеевича Балакирева. А без последнего русская музыка пошла бы совсем иным путём.
Примечательно, что в консерватории при открытии музыкального фестиваля не присутствовали ни ректор Эдуард Борисович Фертельмейстер, ни Александр Михайлович Скульский, ни прочая… Как говорят некоторые в таких случаях — делайте выводы. Я, например, не могу представить, чтобы какие-то заботы и служебные хлопоты им помешали прийти на открытие фестиваля имени Израиля Борисовича Гусмана (был главным дирижёром в нашей филармонии) или Берты Соломоновны Маранц (преподаватель консерватории).

13 ноября 
В Художественном музее — открытие выставки, посвящённой Сергию Радонежскому. Почти никто не пришёл. Удивительно. Конечно, музею мало что есть показать по этой тематике — несколько икон, три серии гравюр о Троице-Сергиевой Лавре — вот и вся экспозиция, которая уместилась в двух малых залах. И всё-таки выставлена и небольшая скульптура работы Виктора Ивановича Пурихова, копию которой он мне подарил. Я её называю «Идущий Христос» (по пустыне).
Эта выставка важна не тем, что на ней показано, а самой сутью — отмечен юбилей духовного основателя русского государства.
В учебном театре водевиль (у А.Д. Улыбышева эта пьеса обозначена как комедия) «Вздыхатель без денег». Мюрисеп тут проявил массу выдумки. Спектакль получился весёлым, хотя, как мне сказал Александр Васильевич, сильно его за эту постановку ругали («старухи» — Левите, Цыганкова). В первую очередь, за то, что взял неизвестную, неопубликованную пьесу. Текст её нашла Валерия Юрьевна Белоногова в отделе рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге. Постановщику пришлось многое убрать, сократить, но при этом добавить значительное количество песен, слова и музыку для которых сочинили два наших нижегородца с телевидения. И получился весёлый, увлекательный спектакль. Но и тут многие не пришли. Это Мюрисепа расстроило.

14 ноября 
В Законодательном Собрании круглый стол по межнациональным отношениям. Но всё свелось к «беспокойству» о гасторбайтерах (большинство из них узбеки) — как их адаптировать в наше общество. Высидел с трудом.
Звонил Скатов. У Сергея совсем плохо со здоровьем — не хватило сил дойти даже до почты, вернулся домой с половины пути. Открылось кровотечение. Посоветовал Сергею не откладывая вызвать скорую помощь. Но вообще — это всё последствия духовного угнетения, малоподвижного образа жизни, алкоголя и табака. Как сел человек дома, закрылся с компьютером, так у него и начинает всё отказывать, организм разрушается. Пример (наглядный) — судьба Юрия Андреевича Адрианова.

16 ноября 
Погода на радость — сухо, морозно, безветренно. Снег до сих пор так и не лёг на землю. Вот только солнышко всё никак не пробьётся сквозь облака.
Пешком отправился из дома (сегодня воскресенье) в мастерскую Мидова. Всей ходьбы оказалось полтора часа. Отдал Николаю Павловичу книгу «Говорящее дерево». Написал план по оформлению Г.А. Скотиной следующей книги, которая будет называться «Колька». За столом выпили фляжку коньяка, допили водку из бутылки и напоследок выпили бутылку вкусного красного вина.
В этот раз много говорили об уходе из этой жизни. Видно, что эта тема волнует Мидова особенно. Ему хочется подвести какой-то итог прожитой жизни (сокрушается — прожитой неправильно), что-то оставить после себя — конкретное, материальное (имеется в виду творческое наследие).
Очень заинтересовался Николай Павлович моим рассказом о том, что я создал свой фонд в областном архиве. Просто загорелся идеей сделать то же, или свой архив вложить в мой фонд. Не знаю, насколько это возможно. Всё нужно выяснить.
Назад ехал, увозя от Мидова картину «Великий Враг». Давно подаренная мне работа. Давал автору, чтобы её сфотографировали для готовящегося альбома.

17 ноября 
Отдал верстать книгу о В.Г. Цветкове «Вера в Бога у меня от мамы».
В областной больнице скоропостижно от опухоли мозга умер Юрий Иванович Хромов. Недолго он порадовался уходу из жизни Владимира Георгиевича.

19 ноября 
Удалось отправить весь комплект «Вертикали. ХХI век» (кроме № 20) в «Русский дом» (Белград, Сербия). Пусть ещё в одном месте для читателей будут доступны номера нашего журнала.
Звонок от А.А. Парпары. Просит ускорить издание его книжки «Заметы. Думая о Лермонтове». Есть договорённость с Юрием Поляковым, главным редактором «Литературной газеты», чтобы её представить на конкурс премии «За верность Слову и Отечеству» в честь Антона  Дельвига. Дай-то Бог.
Вновь говорили о возможном приезде Анатолия Анатольевича к нам в Нижний Новгород. О заметке про Цветкова не вспоминал — видимо, забыл.
Мюрисеп занят новым делом — договорился с директором театра, что совместно с нашей писательской организацией подготовит видеозапись, или даже фильм, где актёры театра читают стихи о Великой Отечественной войне, в том числе и местных поэтов. Это видео будет демонстрироваться в фойе театра перед началом спектакля. Я нашёл три коллективных сборника, выпущенных у нас в Горьком— Нижнем Новгороде в 1965, 1985 и 1995 годах. Александр Васильевич должен за ними зайти.

20 ноября 
Морозно. Ветер гоняет по асфальту мелкую и редкую снежную крупу. По Оке движутся большие ледяные поля. Лёд тонюсенький, ломкий, но уже местами запорошенный снегом.
По фарватеру медленно двигается буксир и без труда ломает эту первозданную, таинственную красоту.
Солнца нет. Город в серой, непроглядной дымке. Гребешковского откоса и вовсе не видно. И только купола монастыря матово светят золотом.
Отвёз с Сергеем Шестаком ещё четыре коробки (в основном книг и журналов, но есть и фотографии, документы) в областной архив. 
Получил вёрстку книги « Вера в Бога..». Расстроен. Но к этому не привыкать. 
Всю вторую половину дня сидел у компьютера. Надо оживить оформление сборника.

21 ноября 
Сказка ожила на улице. Все деревья за ночь покрылись инеем. Он напоминает еловые иглы, только торчащие в разные стороны. Остров на Оке — берендеев лес. И деревья по правому берегу клубятся белым, как облака. Словно небо перевернулось и упало на землю.
Отдельные деревья на склонах особенно выделяются на коричнево-зелёном фоне (чуть подёрнутом белизной — морозной, зимней).
Спустился к берегу у пожарной пристани, где летом загорал и читал книги. По Оке идут льдины — не как вчера — окрепшие, потолстевшие. Недалеко плавает против течения утка. Дожидается надвигающихся на неё холодных островков и обплывает их слева, со стороны берега. На вид крепкая, сильная птица. Меня побаивается, но и совсем далеко не отплывает.

22 ноября 
Отмечаем в Союзе писателей 55-летие Анатолия Александровича Абрашкина его творческим вечером. И юбиляр хорошо говорил, представляя свои книги и развивая теории о собственных исторических открытиях, и поздравляли его тепло, от души. Всё продолжилось застольем с тостами и здравицами — без всяких споров с перебиваниями друг друга.
О похоронах Юрия Хромова рассказал Александр  Фигарев. Как я и думал, из того Союза не пришёл никто.
Второй день наблюдаю, как голуби собираются стаями и рассаживаются большими колониями на проводах. Вернее — на более толстых кабелях — в длинный ряд. Ну как солдаты на построении. Так готовятся к зиме?
Звонил отец Владимир. Вернулся из Москвы, выступал перед студентами в Литературном институте и принял участие в конференции в честь 100-летия Ерёмина.
— Ты и там выступил?
— Конечно. Иначе я бы и не поехал.
Взял Чугунов 11-й номер «Нашего современника». Возмущён, что в рецензии Дмитрия Фаминского на книгу «В предчувствии апокалипсиса» не упомянута беседа с ним «Мои романы имеют отношение к моей биографии». Моя вина, просмотрел. Никак я не научусь обращать внимание на все эти мелочи. Мало ли кто и где меня не упоминает (например, тот же отец Владимир в «Русских мальчиках» мне посвятил две строчки — значит, такое объективное место занимала моя персона в его жизни, вот и всё). Нет, видно, уже не исправлюсь.

24 ноября  Горбатовка
Умер Виктор Васильевич Тихонов. Великий тренер по хоккею. Я помню наши победы на Чемпионатах мира при Анатолие Владимировиче Тарасове и Аркадии Ивановиче Чернышове. Затем невероятные проигрыши в середине 70-х (когда они ушли со своих постов). И, наконец, опять безоговорочные победы при Тихонове.
Близко, я его (да и Владислава Александровича Третьяка) видел, здоровался лишь несколько раз, когда работал в ресторане «Ока» заместителем директора. Вежливый был человек. Они приезжали на игры регулярного чемпионата СССР по хоккею.
Оказывается, в прошлом году у него погиб сын. Зато в начале этого года внук (тоже Виктор Тихонов) стал чемпионом мира по хоккею (нападающий), и признан лучшим бомбардиром чемпионата. Вот была радость для деда.
А.В. Важнёв позвал посмотреть написанный им мой портрет. Пришёл и Владимир Ерофеев.
Любопытная у Александра Фёдоровича всё-таки манера рисовать лица. Да, узнаваемы. Но есть в них что-то благостно-отталкивающее. Какая-то трудно объяснимая старческая мягкость, внутренняя рыхлость. Хотя композиционно — я стою на берегу большой реки, у дерева, руки в карманах брюк (моя привычка) — всё выглядит неплохо.
Туда (когда сидели за столом, выпивали) мне позвонили из областного Союза журналистов. Умерла супруга В.П. Шанцева. Предлагают подписать телеграмму от трёх Творческих Союзов (ещё художников) с соболезнованием губернатору. Текст мне зачитали. Конечно — поддержал. По телевидению сообщили — умерла от инсульта.

25 ноября 
Приходил Мюрисеп. Так весь вечер с ним и проговорили. О многом — о его спектаклях, о моём журнале, о необходимости сохранить документы в архиве. (Александру Васильевичу тоже позвонили из технического архива, попросили документы его отца).
— Как у вас хорошо. Так бы и сидел тут, разговаривал. Уходить не хочется.
Мы, собственно, и пошли только по моему предложению — устал от кабинета за целый день. Мюрисеп уходил с неохотой. Как мне показалось — с сожалением. Подарил ему «Говорящее дерево», проводил до остановки.

26 ноября 
Не вытерпел, всё-таки начал писать ответ на хамство новоявленного журнальчика.
Утром звонок от Важнёва. Что-то переделал в моём портрете. Ночью работал. Да что бы ни делал — подход-то к изображению будет прежний.
Таня сообщила по скайпу: тест показал, что беременна. Вот и дождались. Теперь лишь бы всё было слава Богу.
Да, надо сделать заметку на память. Вчера Мюрисепу предложил что-то написать в память о Цветкове. Не отказался. Но надо ему напоминать.

27 ноября 
Парпара был у племянницы С.И. Шуртакова. Смотрел архив, который надо разбирать. Бумаг много. Сам Анатолий Анатольевич  из-за недостатка времени с этим не справится. Предлагает у нас в Нижегородской организации создать комиссию по литературному наследию Семёна Ивановича, и в неё включить тех критиков или литературоведов, кто занимался изучением творчества Шуртакова.
Решение по комиссии я принял, а вот что касается литературоведов — таких у нас (да и вообще в России, так я думаю) нет. Связался с Юрием Назаровым из Сергача (последние годы он был очень близок к Семёну Ивановичу) — тот подтвердил, что отсутствие такого человека беспокоило и самого писателя. Он даже пытался привлечь к изучению своего творчества студентов.
А ведь действительно — столько десятилетий преподавать в Литинституте на ВЛК (высших литературных курсах), прожить такую большую, деятельную жизнь и так никого и не заинтересовать своими книгами. Парпара дружил с Шуртаковым, и потому сейчас озаботился судьбой его архива.
Честно говоря, я думаю, что самое интересное в его бумагах — это письма. Тут могут быть и от Владимира Солоухина, Валентина Распутина, Василия Белова, писателей поменьше — вот это очень интересно. Но про них Анатолий Анатольевич ничего не сказал. Что же касается сравнительного анализа текстов, которые были написаны изначально, и тех, которые в итоге оказались опубликованными, то я не представляю, кого сейчас это по-настоящему может заинтересовать. Потратить уйму времени в никуда. Ведь даже если и подготовить какую-то работу, то что с ней делать? Издавать за свой счёт?
Сергей Щербаков интересовался судьбой своего рассказа «Собрат по блаженству». Сказал ему, что уже свёрстан. Хотя в принятии этого решения где-то перешагнул через своё несогласие, сопротивление. Не знаю, может быть, ещё пожалею, что не послушался «внутреннего голоса».

28 ноября 
С утра наблюдал, как за окном синички клюют семечки из кормушки, повешенной Ириной. Расселись на ветках берёзы напротив и по одной стремительно подлетают, садятся на подоконник, царапнув его коготками, с любопытством заглядывают в окно, затем вспархивают к кормушке, опять боязливо вертят головкой во все стороны, наконец, берут в клюв семечку и улетают. Сев на ветку, расправляются с семечкой. Потом вновь к кормушке.
В театре драмы премьера. Пьеса Жеральда Сиблейраса «Ветер шумит в тополях». Три ветерана войны в специальном пансионате доживают свой век. Тема вечная — судьбы использованных и далее не нужных никому людей. Много смешного. Но во втором акте я заскучал.
Спектакль сделан как развлекательное зрелище (постановка актёра театра Александра Сучкова). А должен бы потрясать своей правдой и безысходностью. Думаю, что в тексте пьесы именно на этом сделан акцент.

29 ноября 
Синички осмелели. Не боятся того, что я сижу у подоконника и смотрю на то, как они достают клювиком зёрна из кормушки. Умилительно за этим наблюдать.
А вначале, ещё утром, стайкой прилетали к пустой кормушке. Расселись на берёзе, и каждая подлетела и проверила — нет в ней лакомства. Удостоверившись, что ничего нет — улетели.
Ирина вернулась из магазина, насыпала семечек. Немного погодя стайка вернулась, и началось пиршество.
Из телевизионной передачи: Население США от общемирового составляет 5%. В то же время в США содержатся в тюрьмах 25% от общего числа заключённых в мире. Для примера (в количественном эквиваленте) – это 2, 2 млн. человек. В Китае, с его огромным населением, всего 1, 5 млн. человек.
И это полицейское государство обвиняет и Россию, и Китай в жестокости по отношению к своим гражданам.

1 декабря 
Изложил Парпаре план по изданию книги воспоминаний и прочих материалов из архива С.И. Шуртакова. Это могло бы быть первым делом комиссии по его литературному наследию, и послужило бы толчком к пробуждению интереса как к его произведениям, так и к самой личности. Анатолий Анатольевич пообещал поговорить с руководителем  Нижегородского землячества в Москве Виктором Александровичем Карпочевым по поводу возможного финансирования издания такой книги.
Дозвонился до Шестинской. Давно не слышал Нину Николаевну, соскучился. Она гуляет на улице. Евгений поехал в больницу. Теперь у него жутко скачет давление.
— Думала, он будет за мной ухаживать, а вышло всё наоборот.
Оказывается, Нина Николаевна меня разыскивала. Заподозрила, что я почему-либо обиделся, и потому не звоню. Подозрительность, как у Олега Николаевича. Конечно, разуверил её. Но не стал говорить, что вчера в компьютере смотрел фотографии могилы Шестинского, и в груди заныло — не поймёшь, больно или сладко от этого нытья.
Слава Богу, что этот человек встретился мне на жизненном пути.
Виктор Григорьевич Калинин позвонил и предупредил, что 4 декабря в Нижнем открытие выставки (передвижной, показываемой во многих городах России) картин и скульптур. Участвуют известные московские художники. В том числе экспонируются и несколько его работ.
Не пропустить!

2 декабря 
65 лет Павлу Климешову. Отметили у него дома — я, Н.П. Мидов, поэты Евгений Супрун и  Александр Высоцкий. Саша рассказал, что, несмотря на его протесты, сын принёс ему свой старый телевизор. А затем за то, что один из гостей Высоцкого этот телевизор раскурочил, потребовал от отца, выплаты тридцать тысяч рублей. И вот Саша из своей пенсии ежемесячно отдаёт три тысячи. И при этом не ропщет, защищает сына от нашего возмущения. Воистину — есть ли предел жадности?
Но у Саши добрая душа — христианка. Хотя человек он не воцерковлённый. Мидов заметил:
— Вот он-то и спасётся. Хотя в церковь не ходит, не причащается. Но душа у него чистая, добрая, отзывчивая. И даже алкоголь тут не помеха.

4 декабря 
Приехал представитель благотворителя по поводу книги «Вера в Бога у меня от мамы» — в память о Цветкове. Отдал ему вёрстку, пусть читает.
Директор издательства «Бегемот» пришла со своим издательским проектом — сборником рассказов нижегородских писателей. Просит помощи в сборе материала. Все «с той стороны» отказались. Я пообещал помочь, да потом сразу и призадумался. Думаю, что моё решение поспешно и необдуманно. Сколько уж я подобной работы сделал, а в ответ всегда предательство, злоба, раздражение. Эти архаровцы не зря отказались. Не привыкли работать на общее дело. Привыкли каждый тянуть одеяло на себя.
В выставочном зале на площади Минина открытие экспозиции «Своевременное искусство» — московских художников-академиков. Много скульптуры (для нас непривычно). Встретились с Калининым. У него выставлено три полотна. Два я видел ранее — отца (с топором) и духовного отца (в белом подряснике).
Ким Шихов высоко оценил увиденное. Мне это разнообразие обилия холстов любопытно, но не более. Нет душевного отклика, сердце не отзывается на увиденное. Много условного, технических ухищрений, наверное, профессиональных удач в работе с композицией, цветом. Но мне, зрителю, что до этого, если сердце от увиденного остаётся холодным, в нём не появляется тепла, света.
С Кимом Ивановичем прошли через Кремль ко мне. Выпили немного водки. Подписали друг другу и подарили — я ему «Говорящее дерево», он мне этюд к портрету Валентина Арсеньевича Николаева.
Кстати, недавно неожиданно в ящике своего стола нашёл рукопись (11 страниц, исписанных от руки) Валентина Николаева. Это ответы для интервью. Я помню, как эти листы принёс мне в музей «Волгагеологии» Валентин Арсеньевич. Но я их тогда не опубликовал. И совершенно о них забыл. Видимо, даже полностью рукопись не прочитал. Теперь сам всё набрал на компьютере. Будем печатать в ближайшем выпуске «Вертикали». В тексте преобладают биографические сведения.

5 декабря 
Открытие ещё одной выставки. Теперь в Художественном музее на Верхне-Волжской набережной показали одну картину Альбера Марке «Собор Парижской Богоматери зимой» (1908) из собрания Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Как считают специалисты-искусствоведы — это лучшая картина из собрания Марке на территории России.
Но сначала я поднялся на второй этаж особняка. Не спеша прошёл по залам, ещё раз посмотрел выставку «В кругу семьи» — удивительно меняющаяся европейская живопись из века в век. Но я пришёл в первую очередь к одной картине, помещённой в углу левого зала (специально не называю её), и вновь долго смотрел. Как близки, как схожи чувства, переживаемые мной сейчас, вот прямо в этот вечер.
Затем шёл по улице Алексеевской и всё испытывал то же волнующее, необъяснимое чувство — сложно его выразить словами.
Картина Марке больше напоминает индустриальный пейзаж: будто это заводские корпуса, а не собор. Цвета: белый (снег), чёрный (здания вдоль реки.), серый (дорожки вдоль набережной). Но всё это рождает удивительное, знакомое мне впечатление ненастной русской зимы. Что-то смешанное с тоской и жизненным разочарованием.
Домой возвращался не торопясь. Шёл через Канавинский мост, останавливаясь и глядя на глубокую внизу, чёрную воду Оки.

7 декабря 
Провожал Таню на «Сапсан». Неожиданно на платформе встретился с митрополитом Георгием. Взял у него благословение. Он с радостью поздоровался, поблагодарил.
Анатолий Парпара прислал небольшую статью о Цветкове. Но такую тёплую, что я возрадовался. Хоть и свёрстана книга, но в неё я обязательно добавлю.

10 декабря 
Провёл правление. Вопрос один (формальный) — создание комиссии по литературному наследию Шуртакова. Конечно, никакого обсуждения или предложений. Всё выглядело так — тебе надо, ты и создавай. Я и создал.
Приехал Николай Офитов, провёл у нас творческий вечер. Долго (и не очень связно — от волнения) рассказывал о своей жизни. Я уже заволновался, что всё закончится провалом. Читал антилиберальные стихи. И это тоже в одном ключе. Но завершили встречу отец и сын Никитины — и как-то всё получилось цельно. Их пение прозвучало примиряюще.
После этого Николай Викторович ещё минут тридцать подписывал свои сборники желающим. Так что всё получилось слава Богу, к двухстороннему удовлетворению – и поэта, и публики, в основном тоже состоящей из литераторов (правда, разных мастей, для некоторых стихи Офитова были поперёк души).

11 декабря 
В Художественном Музее, перед открытием выставки, зашёл посмотреть картины Николая и Святослава Рерихов. Доступен оказался зал только с картинами второго. Рано пришёл. Зато спокойно посмотрел и ушёл равнодушным. Даже не стал ждать открытия (официального, с речами) выставки, чтобы пройти в залы Николая. Картины привезли из Музея восточного искусства (как-то так называется). Прошедшая неделя — это дни разочарования. И от этого на сердце лежит чувство лёгкой угнетённости… Но, хоть и лёгкой, но — угнетённости.

13 декабря 
Решил ещё раз посмотреть спектакль «Третья правда». Мюрисеп в нём занят днём и вечером. Дважды идёт — случилась замена дневного спектакля, вот и пришлось артистам отдуваться за болезнь Фильшина.
Смотрел спокойно, вдумчиво, отслеживая все сюжетные линии, психологическую достоверность происходящего, вникая в споры Л.Н. Толстого со П.А. Столыпиным по поводу собственности на землю и прочее. И почувствовал, как крепко сбит сюжет, как он упруг, наполнен смыслом, имея при этом несколько пластов для восприятия и размышления. И история бедной женщины, убившей свёкра (который, по сути, с первой брачной ночи был ей мужем — взяв силой, пока законный муж (его сын) пьяный спал в сарае), вроде бы и далёкая от споров двух великих людей, не лишняя и не сама по себе в этом действии, а даёт свой фон происходящему, свой смысл. И малое, и великое — вот оно, всё замешано друг на друге.
Зал полон. Зрители приняли спектакль восторженно. (Непростой спектакль — это к разговору о том, что нужно современному зрителю, ради чего он приходит в театр). Уверен — это один из лучших спектаклей в нынешнем репертуаре театра. И такого режиссёра выжили, дав ему поработать лишь один сезон. Провинциальные классики тупы и жестоки во всех сферах творческой деятельности. Будь то литература, живопись или вот театр.
Сказал об этом Александру Васильевичу.
— Это всё интриги, — ответил Александр Васильевич на это. — Теперь начали распространять слухи, что заслуг Вадима Данцигера в постановке «Третьей правды» почти никаких нет. Мол, все режиссёрские ходы придуманы Мюрисепом и Блохиным. Конечно, мы что-то предлагали, придумывали. Но ведь это было возможно только потому, что режиссёр хотел нас слушать, воспринимал наши придумки.
Видно, нет слаще чувства, чем плюнуть вслед уходящему талантливому человеку. Так было и, видно, так будет. Об этом я думал, когда ехал вместе с Мюрисепом после спектакля.

15 декабря 
Закрытие Года культуры. Городская администрация пригласила в Театр Комедии. Торжество прошло не нудно, было продумано. Приз лучшей библиотеке вручал Захар Прилепин. Перед этим много и правильно (я бы сказал — бойко) говорил о пользе чтения. Но к чему всё свёл…
— Хотите быть такими, как Ксения Собчак и Иван Ургант, тогда читайте книги. Я их лично знаю. (Это сказано с нескрываемым внутренним пиитетом. С подразумеванием, что, мол, я знаком «с богами».) Они люди образованные, со вкусом, начитанные…
Вот это примеры для подражания!
Попса тянется к попсе и гордится, что имеет причастность к высшим сферам этого клана. Вся она (будь то в музыке, театре, живописи, литературе, кино) — представляет нечто единое в мирооценке, в оценке истинных человеческих ценностей. Всё рассчитано на отупевшего, духовно и интеллектуально ленивого обывателя.

16 декабря 
Приступил к работе над текстом большой книги отца Евгения Юшкова. Сдвинул это дело с мёртвой точки.
Встреча с Валерием Темнухиным. С его книжкой публицистики многое встало на свои места. Во всяком случае ясно — будем издавать.
Нарушено довольно долгое молчание из музея М. Горького. Позвонила Алла Марковна Лебедева. Хочет о чём-то поговорить. Завтра в 10 часов свяжется со мной по домашнему телефону. Я слышал, что её вроде бы назначили директором музея. Если это так, то я рад.

17 декабря 
Сообщение от Танюшки: «УЗИ сказало, что всё хорошо. Я слышала сердцебиение уже — 162 удара в минуту, 7 недель, размер 12 мм».
Был у ветеранов, отмечали день И.В. Сталина. Кузьмичёва Людмила Ивановна (90 лет, память чистая, ум светлый) ещё раз подробно рассказала, как она дважды писала Сталину, и вождь оба раза лично ей ответил.
Поделилась воспоминаниями ещё об одном случае, когда в молодости жила в Таганроге. Я думаю, что это апокриф, но за ним стоит многое. Якобы, после того, когда Н.С. Хрущёвым было принято решение о захоронении тела И.В. Сталина, грузинские железнодорожники тайно забрали труп Иосифа Виссарионовича (его вынесли из Мавзолея на Красной площади) и увезли к себе. Там захоронили. Место захоронения до сих пор держится в тайне. Поезд пытались остановить. Свидетели утверждают, что вагоны были изрешечены пулями. Но поезд прорвался и ушёл в Грузию.
Конечно, это всё невероятно, невозможно. Но народ не хотел, чтобы любимого вождя просто «выкинули» из Мавзолея как ненужную вещь, вот и придумал подобные фольклорные истории Но ведь и не восстал за поруганную память против Хрущёва, стерпел разоблачение «культа личности». А ведь кто был сам разоблачитель?..
Удивительно ли, что спустя десятилетия точно так же пошёл за другим  пьяницей, самодуром, жестокосердным человеком, стяжателем — Б.Н. Ельциным. Но одновременно продолжал мечтать о героях, о Робин Гудах.

18 декабря 
Анатолий Парпара пробил троих наших на приёмной комиссии в Союзе писателей России — профессора, доктора наук Сергея Николаевича Пяткина, пушкиниста Евгения Ивановича Галкина, поэта Валерия Валентиновича Фирсова. С последним были проблемы. Я этого и ожидал. К его стихам, с точки зрения профессионализма, талантливости, большие нарекания. Но человек десятилетия, как может, служит этому делу. Хотя бы за одно такое служение, к концу жизни, стоит осуществить его мечту и принять в содружество профессиональных писателей.
Сколько на всё это сил тратится, времени. А в итоге — мелкое, ничтожное предательство. Дай Бог, чтобы хоть на этот раз минула меня чаша сия.

23 декабря 
Россия запустила в космос с космодрома «Плисецк» в Архангельской области ракету нового типа — «Ангара». Размеры, параметры её просто невероятны. Масса с топливом и нагрузкой (полезной) 750 тонн. Высота на стартовой площадке — с десятиэтажный дом и плюс пятнадцать метров. Ракета вышла на орбиту в 36000 км над Землёй.
Какую же силу двигателей надо иметь, чтобы такую махину оторвать от земли, преодолеть земное притяжение! Думаю — это ещё один «привет» за океан.

25 декабря 
В Литературном музее как всегда — подведение итогов, выступление желающих покрасоваться и рассказать, какие они талантливые и умные, небольшое застолье. На этот раз позвал с собой Анатолия Абрашкина и Михаила Рубцова.
Александр Давидович Познанский читал рассказ М. Горького «О первой любви». И хорошо! Свободно и в то же время прочувствованно, но без нажима. Думаю, это тот случай, когда возраст помогает истинно осознать и потери, и упущенные возможности, предоставляемые судьбой (пусть даже только в отношениях с женщинами, в любви) и быстротечность нашего земного срока, времени, отпущенного нам на всё — про всё. В итоге остаётся только жалеть о не понятом вовремя и, значит, нереализованном, не пережитом.

28 декабря 
Новогодняя встреча в Союзе писателей. Владимир Ерофеев подарил хороший этюд — деревня ранней весной, очень напоминает наши Кунавинские места.
После за чаем разговор с Ярославом Кауровым о природе гениальности в творчестве (под моим впечатлением от чтения книги Андрея Воронцова «Шолохов»).
Евгений Николаевич Позднин (литературовед, кандидат филологических наук), к месту и не к месту, за столом поднимал (резко!) еврейский вопрос. Нервно, как самый больной для него. Видимо — натерпелся. Только и оставалось, что пожалеть его.
Ярослав Валерьевич, говоря о своей службе (ФСБ), подтвердил, что все государственные предатели им известны. Но нет политической воли, как это было совсем недавно, в 90-х годах прошлого века. Хотя, вот уже и от того века нас отделяет полтора десятилетия.
Продолжается какое-то сумасшествие в отношении России к Украине. Ополченцы пропускают свежие силы нацгвардии в полностью окружённый ими Донецкий аэропорт. А потом с этими же людьми героически сражаются, неся потери убитыми и ранеными.
Украина объявила полную блокаду Крыму. Окончательно прервано железнодорожное сообщение. Вдобавок, Крым без объявления отключен от электроснабжения.
Россию украинская власть продолжает клеймить на чём свет стоит. В ответ мы бесплатно с сегодняшнего дня направляем туда эшелоны с углём и поставляем электроэнергию. (Хвалёная Европа бесплатно это делать отказалась, к тому же ввела против нас экономические санкции). «В благодарность» Украина приняла закон о внеблоковом статусе, чтобы быстрее быть принятой в НАТО. И кто меня разубедит, что это не сумасшествие (а вернее всего подлость беспримерная) наших властей. Хоть раз были бы они так щедры к своему народу. Так нет! Над своими можно бесконечно издеваться, грабить, унижать.
При распаде СССР точно так же за наш счёт ельцинский режим выпестовал «прибалтийские государства» — самых лютых наших теперешних врагов и ненавистников.

31 декабря 
Вот и ещё один год, дарованный мне Богом, прошёл.
Мороз пятнадцать градусов, ветер с крыш гонит волны снежной крупы. Когда шёл по Канавинскому мосту над Окой — лицо замёрзло до боли, хотя и укутался в капюшон дублёнки.
По безлюдному Кремлю, под завывание ветра, шёл как неприкаянный. Но на душе покойно. Ни радости, ни тоски — ровно. Не самый плохой год остался позади. Конечно, ушёл Володя Цветков. Но эта боль в сердце поутихла. Может, потому, что книгу о нём подготовил. Да и с союзными делами, в коих он был мне первейший соратник, всё вроде бы поутряслось, встало на свои места. Появились рядом новые люди, единомышленники. Опять есть на кого опереться.
Себе хочу пожелать приступить в новом году к большой работе, о которой много думаю. Нужно отринуть суету и сосредоточиться на главном — пока есть силы!!!