Валерий СДОБНЯКОВ. ЗАБЫТАЯ ДОРОГА НАЗАД. ДЕТСТВО

 

 

Начал думать о новом рассказе. Или очерке, записках… Вновь о своём детстве.

Нынешним людям невдомёк, сколько «дворовых профессий» теперь перестало существовать. Дворовых – потому что их исполнение осуществлялось только во дворах жилых домов. Большую часть из них сейчас бы назвали частным предпринимательством – свободным и, видимо, тогда не пресекаемым законом. Ныне подобный труд относится к сфере обслуживания, считается самозанятостью, с обложением соответствующим налогом.

В шестидесятые годы всё было как-то проще и народнее.

Весной в нашем дворе, состоящем из четырёх пятиэтажных домов красного кирпича, обязательно появлялась какая-либо женщина с сумкой, в которой уложены пучки лугового щавеля. Листиками кверху, стебельки завязаны чёрной ниткой, они были опрысканы водой, и от них исходило ощущение свежести. Обычно щавель рвали сразу за Волгой, в лугах.

Только услышав, что принесли щавель, мы моментально разбегались по своим квартирам, просили у родителей деньги (несколько копеек или гривенник – за давностью лет точно не помню, но знаю, что тогда эти пучки почти ничего не стоили) и моментально раскупали принесённый товар.

Получив в руки пучок, ходили по двору, отрывали от стебелька листочки и, поморщиваясь, жевали прохладную травянистую кислоту с огромным, непередаваемым удовольствием.

Другое лакомство, которое мы покупали стаканами – чёрные, поджаренные (или лучше сказать калёные) семечки подсолнуха. Некоторые тётки специально покупали на рынке у продавщиц – мордвинок или татарок – сырые семечки, калили их, и затем продавали гранёными стаканами – полноценными двухсотграммовыми и маленькими – в половину. Каждая из торговок жарила семечки по-своему, с особым рецептом, и потому мы знали, у которой они вкуснее, ароматнее, у которой посолёноватее, а у которой часто попадаются зёрна коричневые, перегорелые.

Ходили тогда по нашим дворам точильщики. На плече они несли небольшой деревянный станок, на котором был приклеен точильный каменный круг, приводившийся в движение нажатием ноги на деревянную планку. Круг быстро разгонялся и из-под точившихся ножей, которые приносили хозяйки из наших домов, летели струи искр наподобие новогодних бенгальских огней. Для нас, ребятни, это было занимательно. Точильщик всегда был один и тот же, хмурый, серьёзный, неразговорчивый старик с небольшой бородой. И это его кардинально отличало от другого дядьки, заезжавшего во двор на телеге, которую неспешно везла понурившая голову гнедая лошадь. Дядька её останавливал, спрыгивал с телеги. Лошадь поднимала голову, встряхивала гривой и ждала, когда по обыкновению мы начнём её угощать хлебом.

Дядька же начинал нас соблазнять глиняными ярко разукрашенными свистульками, разноцветными надувными шариками, маленьким, с кулачок, мячиком, обёрнутым в блестящую фольгу и прикреплённым к длинной и тонкой резинке. Мячик бросишь вниз, он радужно завертится, а резинка его тут же опять подкинет вверх, в растопыренную ладошку.

Чтобы что-то из этих дешёвых игрушек получить, дядьке следовало принести из дома какие-то тряпки или цветной металл. Но самовары к тому времени уже все были отнесены в утильсырьё, тряпки же кой-какие правдами и неправдами некоторые из мальчишек находили, притаскивали, и тогда на время пространство нашего двора начинало оглашаться свистуличьими трелями.

Довольно развит в те годы был пошив одежды на дому. Это широко известно. Менее известно о таком «домашнем производстве», как изготовление ящиков и ящичков для посылок.

Помнится, что тогда люди довольно много что-то пересылали друг другу: продукты питания, вещи. Продавались ли на почте ящики для посылок – сказать не могу. Если были они там, то в дефиците. Потому граждане и обращались к частникам – шли к ним на рынок или прямо в квартиры. Ящички эти были убогие, сколоченные из остатков фанеры, деревянных планочек и имели совершенно разный, без всяких стандартов, размер. Какой придёт в голову мастеру, такой и сколотит.

17 – 22 августа 

Кунавино