Леонид ЧИГИН. Самый смешной рассказ, или Как я «убил» психолога. Рассказ.

 

 

За окном темнело, кто-то плавно, как в театре перед началом спектакля, уводил яркость, погружая мир в ночь. Я сидел за письменным столом и думал о словах соболезнования на смерть знакомого мне психолога. Я сидел, не включая свет. В комнате сумерки сгущались быстрее, чем на улице, потому что на улице было небо, много неба и оно ещё сохраняло по окраинам охру заходящего солнца, а в комнате из углов начинал вываливаться спрятанный там мрак… Вот на улице включились фонари, машины резали светом фар пепельный вечер, а в комнате только синий свет экрана телефона, как открытая дверь в другой мир. От света экрана, словно гнилушка, светилась белая настольная лампа, ску́лами выступали углы книжного шкафа, а с полок глядели с сомкнутыми губами книги. Вдруг эта дверца внезапно схлопывалась, телефон переходил в спящий режим, и в мгновение всё вокруг заполнялось непроницаемой стеной тьмы.

Первым моим психологом была Алина Я., мебель и всё в её доме было прозрачным, нас, её слушателей, она называла «ашками». Она говорила: «Вы «ашки» – первые буквы алфавита, и в своей жизни вы ставите себя в начало любой строчки, любого дела и всех взаимоотношений, вы всегда бежите первыми, и от этого ваши неврозы и фантазии!» Она особенно заостряла внимание на наших фантазиях, поэтому и предлагала видеть мир прозрачным, таким же, какими были её столы, стулья, шкафы и т. п. Мы познакомились случайно, от работы я проходил медосмотр, и там, в списке врачей, был психолог.

Она спросила меня:

– Вы выпиваете?

– Да,- ответил я.

– У вас очень умные и грустные глаза.

– Это всегда связано с выпивкой? – переспросил я.

– Нет, – ответила она, – это чаще всего связано с глубоким и сильным переживанием действительности, часто незначительность внешних событий усиливается вашим воображением до мировой катастрофы, до всадников апокалипсиса… Поэтому нужно обязательно выпить, чтобы снизить накал такого сосуществования…

Мы сдружились, вернее, я стал её слушателем и иногда консультировался. Почему редко? Потому что не верю в эту модную всемогущественную практику, я продолжал жить, как жил, а она так, как жила и практиковала.

Известие о несчастие с Алиной застало меня в поезде Москва-Минск; кроме нас, она ещё занималась лечением «шизоидов»; тех, кто сознательно отказался от взаимоотношений с людьми и получения эмоций. Она признавалась, что это была её любимая группа и она называла их «ёшки». Я как-то спросил, почему, она лаконично ответила: «Ё», это обычная буква «Е», только с дополнительными двумя глазами…

– И что, – уточнял я, – они лучше видят?

– Нет, – отвечала она, – они вообще ничего не видят!

Занятия с «ёшками» были весьма экстравагантны, она устраивала дискотеки на крыше многоэтажек, лучше всего подходили крыши домов от 30 этажей и выше… бурное веселье и довольно сильные возлияния должны были перейти в соответствующее продолжение, нормальность должна была вывести «ёшек» из их уютной замкнутости. Они веселились, играли в игры и шарады, венчала этот «праздник непослушания» игра в «перетягивание каната на убывание или дуэль Зарецкого». Правило довольно просты: пять игроков с каждой стороны встают друг от друга на 32 шага, у каната есть половина, на которой повязана красная ленточка, обе команды тянут в свою сторону и по сигналу ведущего вместе переступают по одному шагу вперёд, и когда на пятом шаге звучит команда «стоп», то смотрят: какая команда перетянула на свою сторону канат. Команде даётся 1 балл, и у обеих команд убирается по одному человеку, начинается второй, третий и т.д. этап и по итогу набранных баллов выигрывает тот, у кого больше побед.  Проигравшие обычно оплачивают банкет.

Игра часто проходит безобидно, потому что «шизоидам» наплевать на результат, если только в «ёшки» не заберётся какая-нибудь «ашка», то есть спутает их проблемы со своими. Говорят, что для Николая – Альбертина была первой любовью, и его желание не было связано с теми задачами, которые ставила она на этом тренинге. Пост о трагической случайности заканчивался так: «…в «матрице» можно прыгать, держась за один канат, потому что всегда звонок в телефоне разбудит вашего цифрового двойника, а в жизни этого не случилось, падая с тридцать пятого этажа эти двое могли сказать друг другу, «что любят друг друга, до…» Сколько было секунд до встречи с реальностью асфальта, они не знали, но и лежащие внизу, они всё ещё были связаны канатом, как пуповиной…»

Как я понял, что-то пошло не так и, вылетев за ограждения, падая, она не призналась, что любила его, потому что считала, что всё это фантазия и не более того… Что думал он, это, вообще, никого не интересовало…

Со вторым психологом мы познакомились на том же самом медосмотре от работы.

– Какие проблемы, – спросила меня маленькая симпатичная женщина с чёрными крашеными волосами, глубоко за 50.

– Нервный, вспыльчивый, психованный и жить не хочется, – прямо признался я, – скучно как-то, и смысл жизни потерял.

– Что же вы его не держали? – переспросила она.

– А он сам собою как вода сквозь пальцы прошёл, я и невзвидел.

Она засмеялась, так мы и познакомились. Её звали Маргарита Осиповна Кораблёва, самый спокойный и уравновешенный человек, которого я встречал в своей жизни. Дома у неё было море цветов и старинная мебель 19 века…

– От бабушки, всё от бабушки, – отвечала она, на вопросы о таком антикварном излишестве.

Она не собирала группы, а работала с каждым отдельно, правильно, наверное, полагая, что единого лечения в такой тёмной области, как человеческая душа, нет. Всё, что она советовала, это травы, прогулки, тихие беседы и немного невесомого флирта, именно так она говорила, и, вообще, очень настаивала на невесомости всего лечения, это должно не обременять вас, а как бы слегка подсолить ежедневность. Пусть вам плохо, депрессия или меланхолия и нормально, ведь и у цветов есть такая пора – осень, к примеру, им не весело и даже, может, быть у них отмерзают по ночам руки-листья, скрючиваются в сучок корневища, и выхода, точно, никакого нет. Но ведь выглянет солнышко, просто на часок или несколько минут, сквозь тучи погладит своей тёплой рукой обмёршие в смертельной судороге георгины, не отогреет, а просто погладит и в этом больше надежды и любви, чем в пересаживании этих луковиц в тёплую оранжерею… Зиму надо обязательно пережить! И не одну! Но в любом трудном, безвыходном состоянии чашечка вкусного кофе с творожным десертом (она любила выпечку «Дэлисьо») поддерживает сильнее ста тысяч лекарственных препаратов и йоги… Маргарита Осиповна очень не любила йогу, считала дурью несусветной и особенно её злила самоуверенность самих индусов, которые считают, что именно они знают всё, а остальные, как дети под их присмотром, роются в песочнице, строя песочные дороги, мосты и дома. К Фрейду, наоборот, относилась спокойнее, её утешала мысль, что он сам был сильно болен и его психоанализ всё ж таки помог ему преодолеть дикую боль от нанесённых ему жизнью ран.

Мы мило беседовали в оранжерейно-мебельной квартире, словно висели на облаке пара из чайника, разговоры были в основном о литературе и о снова популярном писателе Михаиле Булгакове и, конечно, его романе «Мастер и Маргарита».

– Меня раздражает снобизм некоторых нынешних критиков в адрес Михаила Афанасьевича, стало модно предъявлять ему претензию в том, что якобы он писал этот роман для Сталина… Разве ЭТО существенно? – кипятился я, – разве человеку, который закрывался в комнате и выключал свет, поскольку только в темноте он мог спрятаться от надвигающейся на него катастрофы, это важно?. Человеку, которому с его прогрессирующей болезнью было больно не только от света, но даже и от прикосновения махрового халата… Кто может предъявлять ему претензии из тех, кто сыт и просиживает свой и чужие диваны… Больного, раздавленного страхом за свою жизнь, собирала любовь Елены Андреевны и благорасположение главного читателя страны. Ну и пусть, вам то что за дело? Что, ЭТО плохой роман??? Но нет, счёт выставлен и предъявлен к оплате. Оправдывайся, Михаил Афанасьевич, иначе твоя слава будет попрана нашей ненасытной сытой совестью, и МЫ определим когорту великих из тех, кто блистает в нас самих – чистотой и свежестью отскобленной бритвой до блеска щеки с запахом дорогого лосьона после бритья, это МЫ – интеллектуалы и мыслящий класс, МЫ мыслим за всех вас, за мёртвых и живых, а ВЫ слушайте и внимайте, нашим песням… А то, что человек ослеп и умер от гипертонического нефросклероза – так это же не считается, с кем ни бывает!!!

Маргарита долго молчала и иногда закуривала длинные тонкие сигареты, вставляя в фарфоровый мундштук в форме лежащего чёрного пуделя.

– Он, я думаю, был так же ненасытен, как и вы. Ему полмира было мало, ему земной любви было мало, ему жизненной славы тоже было мало, ему нужно было всё, а как говорится: «Кто хочет всего, не получит ничего!» Вот, к примеру, ваш любимый Чехов, (она знала, что это мой любимый писатель) может всего, чего он больше всего хотел, это чтобы русский человек не спал после обеда. Ему сверхцели – были смешны. Ему сверхлюди – были смешны. Ему подавай Симеонова-Пищика, Вафлю и Епиходова. Чем больше люди были смешны самим же себе, тем больше он их любил. Даже скажу больше – боготворил, потому что несовершенство – это в конечном итоге и есть Бог! Не то, что эти чёрные, чумазые йоги, зависающие в нирване своего беспробудного эгоизма…

Вкус чая, в прозрачных фарфоровых чашках, до того тонкостенных, что казались прозрачными, всегда раскрывался в конце нашего разговора, хрустели маленькие баранки с маком, а липовый мёд, подслушав последние слова хозяйки, испарял свой горьковатый сладкий дурман, и вокруг нас, казалось, летают работяги пчёлы…

На смерть Маргариты я написал эпитафию, и даже в стихах:

 

Покойся с миром, мирный житель!

Мою безмерную печаль,

Затянет занавес – спаситель,

Из дней, что утекают в даль…

 

Она приобрела себе в свой цветник винную змею: что-то внутренне противоречивое всему тому, что она утверждала. Продавцы уверяли, что эти змеи, совершенно безобидны. А я видел, как часто она спала рядом с ней на ветках лимона, такая же зелёная… Контрабандисты уверяли, что это – уж! А мы с вами с детства знаем, что ужи не ядовиты… Прибираясь к пасхе, она то ли случайно ударила её, то ли нарушила спокойный ритм её жизни, в общем, укус был быстрый и молниеносный, а смерть мучительная и спокойная, яд парализовал Маргариту Осиповну Кораблёву, и умерла она от обезвоживания в собственной квартире с чудо змейкой и банками для отстаивания воды, для её живой оранжереи в каждой комнате. Райский сад её жизни высох от невесомого желания придать ему похожесть с тем самым райским садом, из которого в итоге, нас выгнали не без помощи такой же твари.

Время движется спирально или прямолинейно, но оно движется, и вот уже на моём очередном медосмотре я встретил своего третьего психолога. А в моей жизни наступили по-настоящему тёмные времена, я не знал, не только зачем жить, но и не догадывался зачем вставать на работу утром… Я понимаю, это нормально, когда ты довольно долго живёшь, и твои цели, желания, мотивации и прочее покидают тебя, отправляясь в свой законный отпуск, оставляя тебя на попечение родных, друзей или психологов. Когда после часа работы, единственное, чего ты хочешь, это тупо сидеть и смотреть в ноутбук, в стену, перебирать бумаги из одной кучки в другую, пить кофе со сладким, закрыться и ждать момента, что всё и все улетучатся на оставшееся время до конца работы, а вечером с каким-нибудь фильмом дотянуть время до сна, чтобы уснуть и, может быть, завтра улучшить время производительности до 1 часа 10 минут и потом начать опять всё сначала.

Новый психолог был современный, продвинутый чел, назову его доктор ИКС; у него все консультации были в компьютере, в его группе и на личном сайте, никаких личных встреч, бесед, всё автоматизировано и систематизировано по папкам и блокам. Задаёшь вопрос, и алгоритм выводит тебя на рекомендации, которые установлены и утверждены общим коллективным психологическим разумом.

Первый наш разговор был приблизительно следующий:

– Вы работаете?

– Да…

– Работа вас устраивает?

– Нет…

– А что бы вы хотели?

– Ничего…

– Ну совсем ничего, так же не бывает?

– Бывает…

– Давайте, составим с вами карту лечения…

– Не надо… обойдусь…

И вот настал сегодняшний вечер, и сумерки легли в морщины дня, что мне написать на смерть доктора ИКС, я же его почти не знал, я представлял его одиноким человеком, уверовавшим в силу технологии и больших баз данных, в систему принципов и online технологий…

Вот для вас одна из его любимых задач на сайте: из пункта А вышел пешеход в пункт Б. Чтобы дойти до пункта Б путешествующий должен найти волшебный камень. Понять из миллиона камней, встречающихся ему на пути. что именно это волшебный камень, помогут знания, которые надо получить в библиотеке города С. Попасть в город С можно, только сойдя с дороги. Но если вы сходите с дороги, город Б исчезает с карты… Вопрос: как можно закончить игру, то есть пройти из пункта А в пункт Б, не сходя с дороги?

Дмитрий, придя домой, сразу хотел лечь спать; завтра предстоял трудный день, его пригласили тестировать VIP клиентов СБЕРа; работа предстояла сложная и ответственная; руководство сбербанка обещало ему, по выполнении её, одобрить ипотечный кредит по льготной ставке. Тесты надо подготовить самому, в печатном виде, никаких ссылок на сайт или социальную сеть. Сегодня сил на составление тестов уже не было, поэтому надо поставить будильник на пораньше и сделать всё утром, когда голова свежее и работоспособность выше.

Он много работал и копил деньги на хорошую квартиру, чтобы сделать там свой офис и большой кабинет, «тренажёрку» с сауной… Мечты были классные и вполне достижимые. Пока он копил, жил в «брежневской двушке», с маленькой кухней и длинным узким коридором. Присев на диван, он выпил кефир и закрыл глаза: «Маруся, включи радио Монте-Карло!» Синяя колонка отозвалась тихой мелодичной песней на английском языке. Диван приходилось каждый раз раскладывать, так как постельное бельё хранилось внутри него; подготовив к завтрашнему всё, что было нужно и застелив постель, он открыл сообщество на компе и ответил на несколько вопросов. Он сильно рассчитывал на продвижение сообщества, покупал рекламные бюджеты, иногда отвечал пациентам, писал посты, но подписчики набирались лениво. Это его расстраивало, поэтому и пришлось взять практику – она приносила больше денег, но в то же время отнимала больше сил. В последнее время попадались сплошь ретрограды психологии, как на днях один пациент:

– Давайте, составим с вами карту лечения…

– Не надо… обойдусь…

Ты-то, может, и обойдёшься, а мне засада… За день усталость скопилась в шейном отделе и, наверное, упало давление, надо принять ванну и забыть обо всём. В конце концов, это временно, всё всегда вскорости налаживается…

Он включил газовую колонку и стал наполнять ванну, положив в воду зелёный шарик соли для ванн. Запахло хвойным лесом. Он с удовольствием лёг в тёплую, пахнущую лесом воду и попросил «Марусю»:

– «Маруся», включи Стинга, «Englishman In New York», это про меня!

– Я не поняла, что про меня?

– Ну Englishman – это я.

– Не вполне точный запрос…

– «Маруся» я, это я.

– Хорошо, я не всё понимаю, но я учусь…

– Глупая ты, «Маруся», ты вот не ты, а я есть я.

– Приятно поговорить с умным человеком, – ответил с синим кругом посередине искусственный интеллект.

– «Маруся», включи Стинга «Englishman In New York.

– Включаю Стинга «Englishman In New York»…

– Спасибо.

– Доброе слово и боту приятно…

Это были последние слова ,что услышал, мой новый психолог ИКС. Оказывается, его звали Дмитрий, и у него были мечты, и он разговаривал с «Марусей»…

Стинговский «инглиш мэн» идёт 4 минуты 27 секунд, именно столько времени певец рассказывает о судьбе своего английского товарища в Нью-Йорке, ровно столько минут и секунд он говорит о судьбе самостоятельного самодостаточного человека, именно этого времени хватило слегка задремать Дмитрию в тёплой ванне и ровно столько же времени понадобилось угарному газу заполнить помещение маленькой кухоньки и ванной комнаты… Человек не ощущает отравления газом… то есть совершенно! Просто засыпает, как ваш телефон в соответствии с той программой, которая зашита в нём. Будет расследование, будут названы виновные… И истинными виновными – будут голуби! Символы мира у одних и летающие крысы у других. Эти синебрюхие, отливающие лиловым цветом, как сливы, птицы любили вить свои гнёзда в выходящих на поверхность крыш воздуховодах. Воздуховоды, трубы и голуби остались в городе, а вот трубочистов не осталось, потому что зачем современному «умному дому» такая старая и грязная профессия с гирьками, и ёршиками, и прочей допотопностью, верно – незачем! Да и колонок газовых почти не осталось…

Темнота полностью скрыла меня в себе. Я был неотличим от окружающих меня мёртвых предметов… Я думал о случайности моих встреч с психологами… Я думал о том, что, наверное, на следующем медосмотре у меня будет другой психолог и я ему скажу то же самое, что и первым трём.

Я включил телефон и написал на странице Дмитрия: «Простите меня Дмитрий, это я «убил» Вас! Убил тем, что вовремя не подписался на ваш канал, вовремя не принял предложения на составление карты своего лечения и вовремя не понял простой мысли: ещё не известно, кто кому больше нужен: доктор больному или больной доктору…»

 

28.3.2025