Валерий СДОБНЯКОВ. ЧЕЛОВЕК УДИВИТЕЛЬНОЙ СУДЬБЫ И ДУШИ. (Вспоминая Дионисио Гарсию). Журнал «Вертикаль. ХХI век» № 85, 2024 г.
Первое моё знакомство с Дионисио Гарсией состоялось
заочно. Подписчик журнала «Вертикаль. ХХI век», доцент знаменитого Высшего технического училища
имени Баумана, поэт Анатолий Строкин несколько раз говорил, что его добрый
товарищ написал удивительную, интереснейшую книгу воспоминаний. И всё предлагал
мне прислать текст книги для прочтения –
вдруг можно будет из рукописи что-то опубликовать на страницах журнала.
Наконец, воспоминания мне были присланы. С некоторым скепсисом в душе я
приступил к их чтению… и уже не смог оторваться, пока не прочитал всю книгу до
конца.
Тогда же было принято безусловное решение их
опубликовать.
Но время было летнее, я устроил себе отпуск. И только
вернувшись к работе, случайно увидел в электронной почте письмо от Дионисио
Гарсии, которое пришло много времени назад.
Уважаемая
редакция!
Спасибо что
начали печатать мои «Воспоминания». Я узнал, что вам требуются деньги для
издания журнала. Могу послать 30 000 (без натуги), подскажите, как это
сделать точно, чтобы не пропали.
Дионисио
Гарсия
4 августа
2011 г.
На следующий день я написал автору восторженное письмо
и подтвердил – да, мы будем готовить воспоминания «Жизнь испанца в России» к
публикации в журнале.
Уважаемый
Дионисий!
Только
сейчас, по не зависящим от меня причинам смог прочитать Ваше письмо.
К сожалению,
я не знал Вашего адреса и потому не смог выслать журналы с публикацией первой
части воспоминаний. Сообщите и я это сделаю немедленно.
Ваши
«Воспоминания» не только удивительный документ истории, но и замечательное
произведение само по себе, написанное талантливым пером мастера.
По роду своей
деятельности мне приходилось читать огромное количество рукописей. Но чтобы вот
так, бросить всё и взахлёб читать присланный текст, со мной, до Ваших
«Воспоминаний» ещё не случалось. Я размышлял – почему Ваш рассказ так
захватывает, так заставляет не только сопереживать, но буквально полюбить
главного героя. И понял – всё дело в неравнодушии.
Воспоминания
написаны удивительно добрым, любящим сердцем. Сердце прочитавшего их на этот
внутренний позыв обязательно откликнется. В наш век всеобщего отрицания,
раздражения, даже злобы Вы напоминаете, что главная суть человека – в любви.
В следующем
номере будем печатать продолжение – уже более весомый «кусок». В этом номере,
освобождая место под Вашу публикацию, я потеснил некоторых авторов, уже
завёрстанных в номер. В следующем будет повольнее.
И ещё – мы
стараемся наших авторов-художников представлять их работами на обложке журнала.
Были бы рады, если бы и Вы продолжили эту традицию.
Что касается
материальной помощи редакции – примем её с огромной благодарностью. Не буду
скрывать – положение у нас удручающее. Но пока держимся.
Жду адрес для
высылки журналов.
С искренним
уважением Валерий Сдобняков
23 августа
2011 г.
Так установилась между нами эпистолярная связь, хоть и
не очень активная, но переписка.
Дорогой
Валерий Викторович!
Спасибо за
добрые и искренние слова! Так кратко и красиво никто мне не писал. Я показал
ваш журнал друзьям и всем очень понравился. Даю почитать. Так что, присылайте
следующие номера. А фотографии, которые просите, пошлёт вам моя дочь – она
умеет это делать.
Будьте
здоровы.
Мой домашний
адрес: Москва, Онежская улица, дом 42…
Дионисий
23 августа
2011 г.
Дорогой
Дионисий!
Спасибо за
добрые слова о журнале. Мы Вам отослали некоторые номера прошлых лет – для
ознакомления, чтобы Вы лучше представляли сферу наших интересов и нашей
деятельности. Будут не нужны – подарите их своим друзьям.
Вместе с
журналами отправил Вам и свою книгу – в знак уважения и признательности. Будет
свободное время – полистаете.
Всяческих Вам
благ, здоровья, творчества.
С уважением
Валерий Сдобняков
24 августа
2011 г.
О том, что Гарсия человек в суждениях довольно
категоричный, я убедился сразу. На присылку мною в качестве подарка своей книги
«Последний день», вышедшей в московском издательстве «Советский писатель», он
ответил для большинства авторов непривычно, исключив из письма всякие
недосказанности и обходные реверансы, преследующие за ничего не значащими
хвалебными фразами скрыть истинное отношение к прочитанному (если было
прочитано хоть сколько-то), или, что книга не открывалась вовсе.
Здравствуйте
Валерий Викторович!
Я приехал в
свою деревню, и забыл оповестить, что книгу Вашу получил. И вот что счёл нужным
по совести сказать.
На старости
лет я уже не читаю, как раньше, всё, что попадается. Книги вроде Вашей (не
Чехова, не Бабеля, не Андрея Платонова…) я читаю с трудом и обычно только
просматриваю их – о чём идёт речь в рассказах, как написано… Вы уж простите
уставшего.
А. Платонов
говорит о маленьком мальчике: «В нём цвела душа, как во всяком ребёнке, в него
входили тёмные неудержимые страстные силы мира и превращались в человека».
А о делах
взрослых он говорит так: «Сам Спиридон Матвеевич знал, что жена его добрая и
красивая, и после избиения её он иногда приходил в сарай и гладил лошадь, капая
слезами на землю».
Вот такое я
люблю и перечитываю.
Конечно, и у
Вас можно найти нечто подобное, но я ясно увидел, что всю книгу я прочитать не
смогу. Анатолий Строкин (зная моё отношение к книгам) посоветовал мне прочитать
рассказ «Колька». Его-то я и прочитал целиком, и получил, думаю, достаточное
представление о Ваших писательских достоинствах. Ну, и будет.
Однако, я
только один из читателей – их тысячи – так что не особо «берите в голову»
сказанное.
Будьте
здоровы! (Остальное таким людям, как Вы – приложится!)
Дионисий
20 сентября
2011 г.
Я на это тоже ответил хоть и короткой, но тоже
искренней запиской.
Здравствуйте,
Дионисий!
Спасибо, что
сообщили о получении книги и даже о прочтении из неё кое-чего. Я признаюсь
честно, на это не рассчитывал. Отослал её лишь в знак моего уважения к новому
талантливому автору журнала, а вовсе не с надеждой, что Вы восхититесь моим
творчеством.
С самыми
добрыми и искренними пожеланиями
Валерий
Сдобняков
22 сентября
2011 г.
После публикации «Испанца в России» в журнале «Вертикаль.
ХХI век», № 33 (здесь и вступительная заметка А.А.
Строкина, стр. 142-178) и № 34 (стр. 82-176) за 2011 года, невольно встал
вопрос о подготовке отдельного книжного издания «Воспоминаний».
Дорогой
Валерий Викторович!
Моя дочь Анна
послала вам нужные материалы к моим «Воспоминаниям» (фото и проч.) и жалуется,
что нет ответа: получено или нет. Оповестите меня или её об этом.
Я нашёл
хорошую фотографию, которая очень годится для обложки книги (или в начале): в
Каргополе я стою на высоком бугре, около крепостной стены монастыря, и видно
множество куполов за стеной. Это очень подходит к подзаголовку: ИСПАНЕЦ В
РОССИИ. Анна вышлет её Вам, так что не спешите с изданием книги. Кроме того, я
получу приличные деньги за картину Бялиницкого Бируля, которую купит у меня
приятель, и я смогу расплатиться с Вами сполна.
С наступающим
новым годом! Будьте здоровы!
Дионисий
26 декабря
2011 г.
Но кроме мемуаров, Диосисио написал целый ряд острых
философско-полемических статей – так бы я охарактеризовал жанр этих текстов. Не
все они, на мой взгляд, подходили для нашего журнала, потому пришлось от их
публикации отказаться. Тогда Гарсия предлагал следующие.
Уважаемый
Валерий Викторович!
Посылаю ещё
одну свою статью для журнала, может быть, сочтёте нужным и её напечатать.
Дионисий
6 февраля
2012 г.
Здравствуйте,
Дионисий!
Я прочитал
Вашу статью «Относительно понятий…» Всё-таки это сугубо философский труд, а наш
журнал в первую очередь литературный. Мне кажется, что для нашего читателя Ваша
статья будет трудна для восприятия.
Впрочем,
время терпит. Когда будем верстать осенний номер – вернёмся к Вашей работе и,
может быть, в более облегчённом, сокращённом виде подготовим её к печати. Пока
же, в первую очередь, у нас пойдёт Ваша рецензия на книги и интервью
Мамардашвили.
С самыми
добрыми пожеланиями
Валерий
Сдобняков
8 февраля
2012 г.
Одну из этих работ под названием «О «феномене»
Мамардашвили» я поставил в № 37, 2012 г., стр. 136-149. На неё в журнале «Новый
мир» в своём обзоре периодики так отреагировали: «Жёсткий, если не сказать
сильнее, «путеводитель» по высказываниям покойного философа, что-то вроде
«развенчания мифа». Разменявший девятый десяток автор – «русский испанец»…
Коротко говоря, Д.Г. считает, что воздействие Мамардашвили на читателей и слушателей
сродни непонятному гипнотическому воздействию».
Но это, всё-таки было исключение. Меня больше
интересовала проза автора, его очерки. Потому в № 38, 2012 г. (стр. 163-173)
появились его записки «В Испании» – о поездке на родину после десятилетий
расставания, о встрече с самыми близкими родными.
Я тогда извещал автора, зная его заинтересованность в
публикациях:
Уважаемый
Дионисио!
(К
тому времени узнал, что правильно имя Гарсии звучит именно так – В.С.)
Журнал с
Вашим очерком о поездке в Испанию уже в печати. Получим или перед новогодними
праздниками, или после. Сразу свяжусь с Вами и вышлю (или передам).
Готовлю
следующий номер, и предлагаю Вам в нём опубликовать «Работа в разных храмах» и
«Охота на Дянышке». Если Вы не против, то жду тексты. Вышлите как в прошлый раз
об Испании.
С глубочайшим
уважением к Вам Валерий Сдобняков
Очерк «Охота на Дянышке» появился в № 39, 2013 г.,
стр. 82-86.
Однако главная работа началась, когда Гарсия решил
подготовить отдельное издание книги. Тут возникло много и предвиденных, и
непредвиденных проблем. Так всегда бывает, когда в процесс неожиданно вклиниваются
люди (вполне возможно преследующие самые добрые намерения), со своими
предложениями, с недоверием к первоначально взявшемуся за работу издателю и
т.д. Разные возникают причины, мешающие нормальному выпуску книги, вносящие
смущение и колебания для автора. Главная проблема – эти все люди крайне далеки
от понимания издательского процесса по созданию книги. С подготовкой
«Воспоминаний» Дионисио Гарсии случилось именно так. В итоге относительно
оформления книга многое потеряла.
Дорогой
Дионисий!
Анатолий
Строкин мне передал, что обложка к Вашей книжке готовится. Будем ждать. Тираж в
300 экз. в твёрдом переплёте обсчитаю в типографии и Вам сообщу. Только хватит
ли Вам его? Книга ваша вызывает живейший интерес. Отклики на публикацию её
сокращённого варианта у нас в журнале поступают самые доброжелательные.
(Некоторые из них мы печатаем в первом номере «Вертикали» за этот год.) Книги
же такие, сами понимаете, выходят не каждый год.
И ещё – чтобы
определиться с бюджетом затрат по
изданию, мне необходимо знать сколько экземпляров нам предстоит распространить
самостоятельно, а сколько передать Вам. Сообщите мне, пожалуйста. Книги своего
издательства и журналы мы рассылаем (и они этого уже ждут) по всем центральным
областным и университетским библиотекам России. С огромным удовольствием
разошлём и Ваш замечательный труд.
С самыми
добрыми пожеланиями
Валерий
Сдобняков
Дорогой Дионисий!
А я вчера
обсчитал Ваш тираж у нас. 300 экз. в твёрдом переплёте --- руб. В «мягком»
(можите у Строкина посмотреть оформление моей книги, вышедшей в этом году) ---
руб. Это ещё и с условием нашей рассылки. Но решать, конечно, Вам.
С самыми
добрыми пожеланиями
Валерий
Сдобняков
Дорогой
Валерий Викторович!
Давайте
подождём с изданием КНИГИ «Воспоминания» у вас в Нижнем: я договорился с
московским издательством УРСС (USSR) и книга
выйдет там, правда, за немалые деньги: подсчитали 160 000, но я хочу
договориться (на особых условиях) за 100 000. Например, мне не обязательно
твёрдая обложка (толстая, картонная, отсюда и дороговизна), достаточно будет и
«полутвёрдой», гибкой. Посмотрим. Конечно, я не против, чтобы книга вышла в
разных издательствах, но по очереди (из-за денег). А то, что Вы будете
рассылать мою книгу по библиотекам России – это для меня великое благо. Если
почему-либо здесь в Москве будут
затягивать издание книги, то я обращусь к вам.
Будьте
здоровы, и всяческих Вам благ.
Дионисий
(Гарсия)
30 января
2012
Конечно, и затянули, и подвели. Пообещать – не значит
сделать. В итоге неудачная вёрстка, с которой ещё много пришлось возиться,
править, в итоге была прислана ко мне. Издатели меня поймут, что это значит – исправлять
чужое. Легче заново сверстать самим.
К концу 2012 года книга «Воспоминания. Жизнь испанца в
России» в Нижнем Новгороде, в издательстве «Вертикаль. ХХI век» вышла в свет.
Здравствуйте
Валерий Викторович!
У меня нет
сведений – напечатаны ли мои «Воспоминания». Если да, то прошу Вас – пришлите
на мой адрес 20 экземпляров для раздачи их своим друзьям и некоторым
учреждениям. Деньги за почтовый перевод, разумеется, я возвращу.
Дионисий
(Гарсия)
Книги для Гарсии я не отослал, а привёз на машине 10 апреля 2012 г.
Короткая запись в дневнике: «Дионисий оказался небольшого роста, вполне крепким, аккуратно
одетым и подстриженным старичком — не суетливым, улыбающимся, хорошо говорящим».
Затем была ещё одна хоть и деловая, но мимолётная встреча. 29
сентября 2021 года я приехал в Москву с группой нижегородских патриотов в
Международный славянский центр (Вячеслава Клыкова) на встречу по подготовке
обращения общественности к патриарху Кириллу о прославлении Пожарского и Минина
в лике святых.
Запись из
дневника: «Рано утром (затемно) в Москве. Останавливаемся на территории церкви
Николы — напротив Храма Христа Спасителя,
через реку. Дали нам немного поспать под церковью в подвале, под сводами XVII века. Удивительная акустика — говорят в другом конце помещения, а в темноте
слышится, будто прямо над тобой. Часов в десять утра отправились по своим
заботам. Я ходил только пешком. На Цветном бульваре в «Литературной России»
повстречался с Вячеславом Огрызко. Благодарил меня за статью «Есть ли будущее у
русской литературы» в ежемесячной газете Владимира Бондаренко «Дне литературы»,
где я высказался о его книге «Против течения» (в этой же статье главки о книгах
Валентина Курбатова «Подорожник» и Владимира Бондаренко «Русская литература ХХ
века»), надавал других своих изданий. Хоть и не с руки их было тащить, но
забрал. Буду читать. Критик он интересный. Ответно отдарился «Душой живой…» и
«Сроками». В редакции журнала «Наш современник» ни с кем повидаться не удалось.
Зато в тишине позвонил Дионисио Гарсии. Условились встретиться на Тверской у
памятника А.С. Пушкину. И просидели там, проговорили больше часа. Надо
подготовить вопросы и отослать ему. Интересное интервью может получиться».
И интервью получилось, действительно,
интересным, только подготовил я его не заочно, по переписке, а очно. Но об этом
я расскажу немного позже.
А пока стоит особо отметить, что книга «Воспоминания.
Жизнь испанца в России» удачно была представлена нашим издательством на
стенде нижегородского фонда «Родное
пепелище» на Московской международной
книжной ярмарке, где она вызвала довольно большой интерес у читателей. И это
опять меня удивило. Ведь не было никакой рекламы, да и издана книга довольно
скромно, но люди подходили, листали её, читали, спрашивали об авторе. Все
экземпляры, что были привезены нами в павильон на ВДНХ, оказались быстро проданными.
Несколько книг находилось в книжном магазине на территории Литературного
института на Тверском бульваре. Я съездил, забрал их, и они тут же оказались
востребованы покупателями.
Прошедший 2012 год мы проводили поздравительными
письмами друг другу.
Уважаемый
Валерий Викторович!
Спасибо за
поздравления и тёплые слова. Я не ответил на первое Ваше письмо – компьютер у
меня барахлит: то работает, то не хочет.
И я
поздравляю Вас с всенародным праздником. Живите долго и работайте на благо
России.
Дионисий
(Гарсия)
Воскресенье,
30 декабря 2012
Как я уже сказал, мы договорились встретиться с
Дионисио и записать беседу на диктофон. Для этого мне нужно было выбрать время
для поездки в столицу. 23 марта 2013 года это стало возможным. До встречи почти
неделю я пробыл в морозной Москве: участвовал в пленуме Союза писателей России;
в мастерской замечательного художника В.Г. Калинина посмотрел новые его
картины, созданные после поездки на Афон; в ЦДЛ записал большоё интервью с
поэтом, лауреатом Государственной премии А.А. Парпарой о возглавляемом им фонде
М.Ю. Лермонтова, о поэзии классика русской литературы… И только в самый
последний день, перед отъездом, наконец, удалось согласовать встречу с Гарсией.
Короткая запись в дневнике: «Беседа с Дионисио
Гарсией. Встретились у метро «Баррикадная». Разговаривать на улице неудобно,
хотя наши отношения становятся более тёплыми, человеческими. Прошли на Большую
Никитскую. Сидели в креслах у гардероба в совершенно пустом фойе Центрального
дома литераторов и не торопясь разговаривали больше часа. В 15-00 я отправился
пешком на Курский вокзал. Прошёл больше часа».
Текст этой беседы появился на страницах журнала
«Вертикаль. ХХI век» № 42, 2014 г. стр. 107-113.
Сегодня мы его повторяем в рубрике «Вспомним».
Больше мы с Дионисио Гарсией не
встречались. Да и переписка наша сошла на нет. Что послужило тому виной – мне
трудно объяснить. Вернее всего возраст нашего автора. Да и для публикаций
больше нечего было предложить.
Я уж думал, что судьба мне больше никогда не напомнит
о нашем хоть и непродолжительном, но столь творчески насыщенном общении. Однако
одна неожиданная встреча мне как бы передала привет от «испанца, сросшегося с
Россией». Случилось это так. Одно время депутатом Государственной Думы от
Нижегородской области был историк и известный общественный деятель Вячеслав
Никонов. Кроме прочего, Вячеслав Алексеевич возглавляет фонд «Русский мир», при
котором издаётся иллюстрированный одноимённый журнал.
Как депутат, на Пушкинский праздник он организовал
приезд сотрудников фонда, которые привезли для раздачи многие выпуски своего
журнала. Я взял со стола несколько экземпляров «Русского мира» с мыслью: «Не
может быть, чтобы в этом журнале нигде не упоминался журнал «Вертикаль. ХХI век».
Нет, именно журнал не упоминался. Зато в майском
номере за 2016 год оказался опубликован большой текст Василия Голованова «Унесённые
ветром. Как сложились судьбы испанских детей, эвакуированных в Советский Союз в
тридцатых годах», посвящённый истории жизни испанских детей, в предвоенные годы
прошлого века вывезенных в СССР. И первое, что я увидел среди фотографий Андрея
Семашко к материалу – портретный снимок Дионисио Гарсии с прижатым к груди
томом своих воспоминаний, вышедших в издательстве «Вертикаль. ХХI век». Узнаваемая чёрная обложка формата чуть меньше
А-4, на которой снимок молодого Гарсии «в Каргополе на высоком бугре, около
крепостной стены монастыря».
Под фотографией подпись редакции «Русского мира».
Почему я на этом заостряю внимание?
Потому что Дионисио, после случившегося успеха с книгой, хотел, чтобы вышло
второе издание «Воспоминаний», вёл со мной об этом переговоры, но как и в
предыдущий раз, «доброжелатели» насоветовали ему какое-то московское
издательство. Тем, видно, дело, как это обычно бывает, и закончилось – лишь
советами, но не хлопотами.
Нам же остаётся гордиться, что в ряду прочих важных и интересных книг, выпущенных в свет «Вертикалью. ХХI век», есть и воспоминания человека удивительной судьбы и души.
Вспомним
Я ВРОС В
РОССИЮ
Валерий
Сдобняков. Дионисио, в воспоминаниях,
которые были опубликованы в журнале «Вертикаль. ХХI век» есть такое ваше высказывание: «Я мог бы остаться
жить во Франции, затем уже из СССР уехать в Мексику. Но я чувствовал, что этого
делать не надо. И оказался прав. Потому что только в России я мог стать тем,
кем стал – художником, переводчиком, философом…» С чем же может быть связано
такое ваше ощущение?
Дионисио
Гарсия. Это не ощущение, это мысль. Я
прикинул, что бы было со мной, если бы я поехал в Мексику, как это сделали
другие наши ребята, или в Англию… Нет-нет, Россию нельзя сравнить ни с чем.
В.С. Я подумал тогда, когда впервые прочитал эту фразу, что
вы просто находитесь под сильным влиянием русской литературы, философии,
живописи, иконописи, и потому уже не мыслите свою жизнь вне её. Может быть,
атмосфера русской культуры, русской мысли всякой творческой личности даёт
возможность более полно раскрыться, более глубоко в самом себе открыть иной,
духовный мир?
Д.Г. Да, да… Конечно.
В.С. Кто для вас был наиболее важным учителем в живописи,
литературе, философии?
Д.Г. В России? По иконописи у меня два учителя. Один –
Николай Владимирович Гусев. Он скопировал всю роспись Дионисия в Ферапонтовом
монастыре. Теперь эти его работы выставлены в музеях. Но больше я учился у
Адольфа Николаевича Овчинникова, очень известного иконописца. Я тоже ездил,
копировал древние фрески, например, в Старой Ладоге, в храме двенадцатого века.
Часть копий разошлась, но некоторые я до сих пор храню у себя на память. Был и
в других местах, например, в Абхазии. Да где я только не был.
В.С. А литературное творчество, переводческая
деятельность? Что вас к этому подтолкнуло? В ваших воспоминаниях об этом почти
ничего не сказано.
Д.Г. Это упущение. Я переводил латиноамериканцев и
испанцев – Маркеса, других авторов, пишущих на испанском языке. Например, Хуана
Гуйтисолло. Это очень плодовитый писатель. В своё время он был моден. В России
перевели пять его книг – романы и эссе, публицистика. Так вот в этих книгах
есть и мои переводы. Мои переводы Маркеса печатались в журнале «Вокруг света».
Например, «Девять дней на плоту в Карибском море». Это не выдуманное
повествование. Писателю о случившемся рассказали те, кто остался жив после этой
катастрофы. Сюжет новеллы таков – в Карибском море потерпел крушение небольшой
кораблик. Одного человека на
спасательном плоту уносит течение, а его приятель никак не может доплыть до
него и в итоге погибает. Такая трагедия. А спасшегося без пищи и воды девять
дней носило течением по морю. Новелла большая, сто двадцать страниц, её
печатали в трёх номерах журнала.
В.С. Вам заказали этот перевод, или по собственному
желанию решили поработать над текстами Маркеса?
Д.Г. Заказали.
В.С. Значит, о ваших литературных способностях кому-то уже
было известно?
Д.Г. Один известный переводчик с
английского, испанского и французского, Наталия Транберх, она дочь
кинорежиссёра Транберха, однажды увидела мой перевод и написала мне письмо с
предложением встретиться, познакомиться. Мы увиделись, и уже при встрече
Наталья отметила: «Сразу видно, что переводит испанец. У вас в каждой фразе
видно, что это подлинное знание языка, и потому ваши переводы замечательны, они
подлинные». Переводить же я начал с подачи своего друга, к сожалению, уже
ушедшего из жизни, Анатолия Голескула. Он тоже занимался переводами, только
больше поэтическими. У меня есть большой том переводов, сделанных самыми
известными русскими поэтами. И там, среди классиков, есть переводы Анатолия.
Так вот он давал мне просматривать свои
переводы. Анатолий знал испанский, но я-то знал его лучше и потому часто вместо
его фраз предлагал свои. И тогда Голескул как-то мне сказал – чего ты мне
помогаешь, а сам не переводишь. Так он меня подтолкнул к этой работе. Первый
мой перевод был опубликован в журнале «Иностранная литература». Я уже позабыл,
что там было, но перевод понравился, и
мне стали в редакции заказывать эту работу. Со временем я переводил уже целые
книги испаноязычных авторов. Например, "Танец" Хуана Гойтисоло,
"Последний рубеж" Фернандо Бенитес (о жизни перуанских индейцев), "Город и
псы" Марио Варгас Льоса ("псами" называли в Перу солдат
новобранцев). Последние двое – латиноамериканцы.
В.С. Тут получилась интересная культурологическая смесь,
если только так можно выразиться. С одной стороны, человек досконально знает
свой родной язык, с другой – с малолетства впитал в себя русский язык, русскую
культуру, русское мировоззрение. Плюс ко всему обладающий несомненными
дарованиями, как художник, мыслитель, скульптор, наделённый писательским
талантом. Кстати, ваше увлечение философией – может быть, это идёт от попытки
осознать именно ту сложность человеческого мировосприятия, которая сложилась в
вашей личной судьбе?
Д.Г. Нет, это увлечение у меня с юности. Я всегда любил
мыслить, размышлять. Запоем читал книги выдающихся философов, сборники их
высказываний по разным темам. А затем и сам стал что-то помечать в свои
записные книжки. Всегда их носил с собой. Теперь их у меня много скопилось. Я
этого и сейчас не бросаю, хотя уже написал и большие, серьёзные статьи. Теперь
всё перенёс в компьютер.
В.С. Вы всю сознательную жизнь писали?
Д.Г. С юных лет. Со временем это вошло в необходимую
привычку, стало профессией. Но первоначально я был всё-таки удивлён, что
читатели хвалят мой русский язык.
В.С. Может быть, на вас ещё и среда повлияла. С кем из
русских писателей вы были наиболее близки?
Д.Г. Два моих друга – Валентин Распутин и Владимир Крупин.
С Крупиным и ещё одним приятелем мы ездили на охоту и там у костра
разговаривали. Изумительные были беседы. Потом Фаттей Яковлевич Шипунов,
известный русский деятель. Он работал в институте биосферы и брал меня с собой
в свою бригаду, которая ездила по стране и изучала состояние воды в реках и
грунта. Очень сильный человек. Путешествуя с Шипуновым, и Крупин бывал с нами
пару раз, я видел, как он старался поднять деревню, как за всё искренне
переживал.
В.С. Тогда же в середине и ближе к концу восьмидесятых
годов прошлого века очень остро, в общественном сознании, был поднят так
называемый «русский вопрос».
Д.Г. Шипунов, Крупин, Распутин смело заговорили об
отравлении вод озера Байкал сбросами
целлюлозного комбината. А не так давно я дал Валентину Распутину
почитать вышедшую у вас в издательстве «Вертикаль. ХХI век» книгу своих воспоминаний «Жизнь испанца в
России», и он её похвалил, сказав: «Мало кто из русских сможет так написать».
Книга ему очень понравилась. Мы с ним обсуждали разные места из неё. Валентин
очень хороший человек. Знаменитый писатель, но когда с ним разговариваешь, то
совершенно этого не ощущаешь, потому что в общении ты номер один, а он второй,
и это на вес золота. Его мнение не властвует и не главенствует. Совершенно
этого нет. Он ведёт себя просто, скромно. Во время нашей беседы всё время меня
дополнительно о чём-то спрашивал и, не переставая, хвалил. Про таких людей
говорят – у него приятная душа.
В.С. Подобные встречи многое дают не только в
писательском, но в первую очередь в человеческом плане.
Д.Г. Валентин Распутин высоко оценил книгу. Да она и
самому мне нравится. Прохожу в комнате мимо, беру её в руки, начинаю читать с
любого места и думаю словами Толстого, которые тот произнёс о себе: «Хорошо
написал, старик». Это его дочь случайно подслушала в Ясной поляне, когда
отец в одиночестве читал роман «Войну и
мир».
В.С. Воспоминания писались долго?
Д.Г. Лет двадцать. Я же не по заказу их писал, это не было
моим основным занятием, а для себя. Сначала делал небольшие записи. Потом
понял, что получается нечто цельное, и начал составлять книгу. Собрался с
силами и всё, что вспоминал, старался в ней изложить.
В.С. Я помню и свои впечатления от прочтения первых глав
книги, когда вы прислали мне их по электронной почте. Как начал читать, так и
не оторвался, пока не дошёл до конца. В ваших воспоминаниях через одну
человеческую жизнь дан исторический портрет целой эпохи. И это очень важно.
Тогда же я вам сразу и написал о своих впечатлениях.
Д.Г. Я помню это письмо. Оно меня очень обрадовало. Я его
распечатал и прикрепил на стенку, показывал своим друзьям. Да оно и сейчас там.
Автору всегда важно слышать искреннюю оценку своего труда. Тем более, если она
такая доброжелательная.
В.С. Но ведь вы много времени в своей жизни посвятили
резьбе по камню, вообще работе с камнем. Если помните, мы с вами как-то сидели
на Тверской у памятника А.С. Пушкину, и вы показывали мне фронтон над подъездом
одного из домов, который, ещё будучи молодым человеком, работающим на стройке,
вырубили из гранитной глыбы. Камень треснул, но вы его склеили. И вот уже
многие десятилетия эта работа украшает дом.
Д.Г. Трещина была в
самом блоке, из которого я вырубал эту деталь, в производстве называемую
архитектурным обломом. Я показал её мастеру. Тот посоветовал – попытайся
удержать. А если не удержишь, то склеим. Так всё и произошло. Зато теперь
видно, что это мой камень.
В.С. Вам много пришлось рубить камня по Москве?
Д.Г. Много, и не только на улице Горького (так во времена
моей молодости называлась Тверская) я вырубал украшения, но и на разных других
домах. Например, на Центральном телеграфе над арками большие замковые камни.
Один из них вырубал я. Когда идёшь мимо, то приятно смотреть на свою работу.
Рубил я и бюсты. На Новодевичьем кладбище стоят мои генералы. Лепил бюсты по
фотографиям мой друг скульптор Иконников, а я их вырубал в материале. Много
сделал и скульптур. Если ты хороший резчик, то тебя все знают. Скульптор вылепит в глине или пластилине,
отольёт в гипсе, а уж потом я режу скульптуру в камне.
В.С. А своё оригинальное, именно как скульптор, что-то
создали?
Д.Г. Барельефы. Но их проще делать. А вот живописью много
и охотно занимался.
В.С. И всё-таки вы считаете, что этим всем вашим талантам
удалось развиться именно потому, что вы оказались на русской духовной почве?
Д.Г. Конечно.
В.С. В своих воспоминаниях вы много пишете о встречах со
многими известными людьми – Ахмадулиной, Высоцким, Шукшиным, Глазуновым – круг
ваших знакомств поразительно широк. Но как это стало возможно? Благодаря
какой-то особой общественной, творческой атмосфере тех лет начала второй
половины ХХ века? Вы можете сейчас вспомнить и оценить то время?
Д.Г. Я лично знал всех основных фигурантов, олицетворявших
то время в поэзии – Евтушенко, Ахмадулину, Роберта Рождественского. Да, так
получилось, что я со всеми был знаком. Даже как-то странно. Видимо, тут сыграло
роль то, что я испанец. В то время всё-таки иностранных жителей в столице было
немного. Видимо, и для этих ребят было любопытно со мной познакомиться,
поговорить, узнать о жизни за пределами СССР. К тому же в то время разные
посиделки были обычным делом – собирались у кого-то на квартире, пировали,
разговаривали. Так постепенно эти люди стали не просто моими знакомыми, но
друзьями. Правда, со временем жизнь нас развела – у каждого своя судьба. И
потом, через много лет, когда случай нас снова сводил, то мы не всегда узнавали
друг друга. Вы же читали в моей книге, как мы с Беллой, постаревшие, не сразу
узнали друг друга. Тогда я ей сказал, что теперь у меня борода, и поэтому меня
трудно узнать. На что Ахмадулина ответила: «Нет, дело не в этом. У меня бороды
нет, но ты меня тоже не узнал».
В.С. В книге вы несколько бегом вспоминаете Василия
Макаровича Шукшина. Вы описываете только
один эпизод встречи с ним, когда он ушёл в вашу квартиру с премьеры своего
фильма «Печки-лавочки». Режиссёр так волновался, что просто не мог находиться в
зале. У вас были с Шукшиным близкие, товарищеские отношения?
Д.Г. Конечно. С
Шукшиным меня познакомили Григорьевы, они привели его ко мне домой. Это тоже
кинорежиссёры – Ранита и её муж Юрий. Василий Макарович мне понравился тем, что
сразу, после нескольких слов приветствия, окинул взглядом мою квартиру, увидел
книги, опустился на корточки и стал их перебирать. Книжная была душа. Очень
приятный, искренний человек. Когда он сам что-то рассказывал, то можно было
заслушаться, так это у него получалось живо, эмоционально.
В.С. Вы долго с ним были знакомы?
Д.Г. Мы мало виделись. И он был очень занятым человеком, и
я много работал.
В.С. А с Ильёй Глазуновым? В его книге «Россия распятая»
он вспоминает буквально одной строчкой, что, приехав жить в столицу, он
остановился у вас на квартире.
Д.Г. С Ильёй мы подружились, и он жил у меня очень долго.
Много общались и разговаривали. Когда собирались его друзья, он меня всегда
звал. Глазунов ведь сначала бедствовал, а затем постепенно, постепенно стал
богатеньким. Ему помог Сергей Михалков, устроил ему двухкомнатную квартиру.
Помню, однажды мы случайно встретились. Времени с того момента, когда он уехал
от меня, прошло много. Но Глазунов обнял
меня и сказал: «Я не забыл, старик, что ты для меня сделал, не забыл».
В.С. Добро помнится. А как прошло представление вашей
книги «Жизнь испанца в России» в Испанском культурном центре?
Д.Г. Очень
хорошо. Но мы ведь там довольно часто
встречаемся, устраиваем праздники, например, тезоименитство нашего короля, день
нашего приезда в СССР. На эти праздники уже приходят внуки и правнуки тех, кого
когда-то приютила Россия. Приятно видеть своих детдомовцев, которых, к
сожалению, становится всё меньше и меньше. Кто-то ушёл в мир иной, кто-то уехал
в Испанию.
В.С. В Испанию уехали, когда разрешили?
Д.Г. Нас приехало в СССР много – почти полторы тысячи
ребятишек. Когда дали разрешение на выезд, основная часть уехала, и я помню
время, когда нас всего оставалось здесь триста человек. Теперь и того меньше.
Но есть и такие, которые не хотят отсюда уезжать, оставлять друзей, любят Русь.
В.С. Вам никогда не хотелось уехать из России?
Д.Г. Нет! Ни на минуту даже не думал об этом. Куда я без
России, что вы.
В.С. В своём очерке о поездке в Испанию вы рассказали, как
побывали в родных местах, встретились с близкими, но душа ваша томилась,
рвалась назад. Вы пропитались уже другой жизнью, другим воздухом. Но почему же
для многих других, ваших сверстников, Россия не стала такой же необходимой
родиной?
Д.Г. Это зависит от характера человека. И от занятий,
которым он посвятил свою жизнь. Я сильно врос в русскую культуру и своим
творчеством, и дружбой со многими замечательными писателями, художниками. Я
пропитан русской духовной основой.
В.С. Поэтому вы так жёстко ответили Мамардашвили на его
высказывания по поводу русской истории и русского менталитета. Вы испанец, а он
грузин, который тоже жил в России, стал учёным, получил известность. Но какая
разность в оценках и восприятии окружающей жизни. Я не знаю, испытывал ли этот
грузин столько тягот в своей жизни, сколько пришлось пережить и испытать вам,
но вот он пишет тексты, пропитанные такой ненавистью к России, как к злейшему
врагу, а вы в своей книге говорите о привязанности к ней, о любви к её истории
и культуре. С чем всё это может быть связано – мне даже трудно объяснить. С
характером человека?
Д.Г. С его примитивностью. Жаль, что я не виделся с
Мамардашвили лично, но в интернете много его выступлений. И смотреть на него
мне противно.
В.С. Есть в ваших воспоминаниях эпизод, как после войны вы
работали вместе с пленными немцами. В связи с этим мне интересно узнать – они
ощущали себя виновными перед тем народом, которому доставили столько горя и
страданий, бед и разрушений?
Д.Г. Об этом я их не спрашивал, но работали они очень
хорошо, не ленились. Но в книге у меня есть эпизод, когда здоровый немец
перфоратором сверлит дыры в гранитной глыбе. И я представляю, как он точно так
же из пулемёта стрелял в наших солдат. А кормили их хорошо – будь здоров!
Пленные ходили довольные, весёлые, почесывали животы. Когда они уезжали, их
всех одели в шикарные костюмы.
В.С. Нам свойственно быстро забывать обиды. Но вот совсем
недавно прочитал и изумился – оказывается, немцы за беды, причинённые во Второй
мировой войне, покаялись перед всеми пострадавшими народами, кроме нас. И
теперь всё больше и больше появляется в прессе материалов о зверствах советских
солдат на их территории.
Д.Г. Нет, ничего наши солдаты там не вытворяли. Да им
просто никто и не позволил бы этого делать.
С пленными немцами я встречался в разных местах. Помню, мы, ребятишки в
Орехово-Зуеве, смотрели, как они рыли канаву, и один из немцев здоровый,
рослый, со злым лицом кидал на нас ненавидящие взгляды. Работающих охранял наш
русский солдат с автоматом, в полушубке. Я у него спросил, почему немец так зло
на нас смотрит. «Ничего, – ответил тот, – как раз мы его на днях в расход
пустим». Я поинтересовался, почему именно его? И солдат объяснил, что идёт
следствие, выясняется вина каждого пленного, чем он занимался, есть ли на нём
кровь.
В.С. В 60-е годы прошлого века в тех компаниях, в которых
бывали и вы, наверняка появлялись, так называемые диссиденты. Вы общались с
ними, и какое у вас было отношение к ним? О тех временах сейчас много всяких
разговоров, но истинных свидетельств происходящего, кому можно безоговорочно
верить, почти нет.
Д.Г. Я никогда диссидентом не был, хотя с ними встречался.
Я видел Синявского, Даниэля, многих других. Мы были близки с Лимоновым, вместе
пировали у меня дома. Он умеет дружить от сердца. Но я всегда любил страну, ставшую для меня не
второй, а единственной родиной, и не представлял себя вне России.
Москва, Центральный Дом литераторов
23 марта 2013 г.
«Вертикаль. ХХI век» № 42, 2014 г.
Комментарии
Отправить комментарий